Осколки времени

Флевелинг Линн

Выходя поприветствовать новоприбывших, Алек почувствовал, что сердце его разрывается от радости и одновременно сжимается от скорби. Женщина оказалась чистокровной ‘фейе, к тому же совсем молоденькой, едва достигнувшей детородного возраста. У малышки же были тёмные глаза безвестного папаши-пленимарца. Правый рукав платья женщины был отвёрнут, обнажая предплечье с клеймом, оставшимся от хозяина.

– Исанти марил Элустри, - приветствовал её Серегил.

Не подняв на него глаз, та тихо отвечала:

– Не понимаю, милорд. Я никогда не

учила языка ‘фейе.

– Прошу прощения.

Она лишь повела плечом.

– Это неважно, - сказал Алек.- Здесь вы в безопасности. Мы хотим, чтобы Зеркальная Луна стала для вас домом. И, пожалуйста, обойдёмся без титулов.

– Я пришла не за милостыней, - отвечала она. – Я горничная и явилась, чтобы предложить тут свои услуги.

– У нас найдётся работа ещё для одной горничной, Дорин?

– Да, милорд.

– В таком случае, место ваше, Ория, - сказал Серегил. – Дорин, проследи, чтобы у наших новых друзей было чистое бельё, чтобы они могли принять ванну, и хорошенько их накормите.

Ория глянула на него с благодарностью.

– Я была бы Вам очень признательна, милорд. Простите, что пришлось предстать в таком виде.

– Вам не за что извиняться, милая. Скажите-ка, Вам известно, как звали Вашу матушку?

– Лациель, милорд.

– А её матушку?

– Кани, кажется.

– В таком случае, Ваше настоящее имя – Ория-э-Лациель Кани. А оканчиваться должно названием места, где Вы родились.

– Это здесь, милорд.

– Значит, с этого дня Ваше настоящее имя - Ория-э-Лациель Кани Курос.

Ория снова присела в реверансе. Выглядела она слегка ошеломлённой.

– А имя Дейзи Вы сами выбрали для вашего ребёнка?

Ория покачала головой:

– Я назвала её Талой, но её… мой хозяин не дозволял давать ауренфейские имена.

Серегил протянул малышке руку, девочка ухватилась за его палец.

– Ну, привет, Тала-э-Ория Лациель Кани Курос.

По щеке матери прокатилась слеза.

– Так вы не стыдитесь нас?

– С чего бы? Никто же не выбирает себе рабскую долю. Отныне Вы свободная женщина и можете воспитывать своё дитя свободно и с достоинством.

Ория не на шутку разрыдалась, но когда Алек потянулся, было, к ней, она отшатнулась. Серегил показал ему: не спеши. Дорин увёл женщину на кухню.

Алек покачал головой.

– Собираешься переименовать каждого ‘фейе на этом острове, Серегил?

– Я лишь возвращаю им их имена.

– Я не сказал, что ты делаешь что-то не так, тали. Просто… для начала тебе надо спросить их самих, надо ли им это.

– А знаешь, он прав, – сказал Микам. – Ты дворянин, а они все были рабами. Похоже, они просто не могут сказать тебе «нет», если видят, что ты что-то для себя решил.

– Пожалуй, вы оба правы, - Серегил вздохнул. – Только вот…

– Да знаю, знаю, - сказал Алек. – Но дай им время немного присмотреться к нам, ладно?

– Хорошо. Можете считать, что вам удалось меня приструнить.

– Ты же знаешь, мы совсем не для этого, - Микам вернулся за стол и налил себе ещё чаю. – Итак, Клиа до завтра мы не нужны. Что у вас запланировано на сегодня?

– Думаю, нам

стоит объехать поместье верхом, слегка поиграть в баронов, - отвечал Алек.

– Ну, для этого я вам не понадоблюсь. У меня тут возникла мыслишка прокатиться в город, поглядеть, что та, да как, послушать, о чём болтают.

– Неплохо, - согласился Серегил.
– Подозреваю, простой горожанин скорее заговорит с тобой, чем с лордом-ауренфейе. Народу на Куросе, в свете недавних событий, нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Быть может, тебе удастся заглянуть и к славному Доктору Кордире? Передать ей наши почтения.

Микам крякнул:

– Считай, уже сделано.

Микам выехал примерно в полдень и, пустив лошадь хорошим галопом, направился обратно в Глубокую Гавань. Насколько бы распрекрасной ни оказалась Зеркальная Луна, он всё же здорово переполошился этим ночным явлением призрака в коридоре. Больше, чем желал признаться самому себе. Выяснять же, куда дует ветер в их новом месте обитания, было ему куда приятней, чем он с удовольствием и занялся.

Возле самого города дорога разошлась на две стороны, и он решил въехать в город с севера, минуя особняк губернатора, так как ему было надо попасть в зажиточный квартал, как раз граничивший с губернаторским поместьем.

Довольно много из благородных домов ещё стояло с закрытыми ставнями, сады их успели зарасти бурьяном. Тем не менее, по дороге ему встречались и кареты, и всадники, причём многие с виду настоящие пленимарцы, судя по преобладанию тёмных волос и глаз, не говоря уже о паре-тройке откровенно враждебных взглядов, что он уловил на себе. Так что когда какой-то щёголь на чёрно-белой кобыле придержал поводья и поскакал рядом с ним, это оказалось для Микама несколько неожиданным.

– Доброго дня, сэр. Это же Вы прибыли вчера в эскорте Принцессы, верно?

Похоже, в незнакомце тоже текла пленимарская кровь, несмотря на то, что его акцент был чисто куросский.

– Вот уж, воистину, молва тут несётся быстро, - ответил Микам и протянул ему руку. – Микам Кавиш из Уотермида.

Тот пожал её.

– Азрин с Куроса, - он задорно взглянул на Микама. – В прошлом, как водится, тоже был лордом. Однако, увы, времена меняются.

– И всё же Вы тут.

– Я здесь родился. Мой дед когда-то, давным-давно, переехал сюда из Беншала. Однако сам я ни разу там не был. Пусть моя внешность не вводит Вас в заблуждение: я коренной островитянин.

– Получается, дать присягу на верность не составило Вам труда?

Азрин пожал плечами.

– Что Королева, что Владыка, мне без разницы, покуда у меня остаётся возможность держать своё хозяйство. Здесь мой дом.

– Дом есть дом, - согласился Микам.
– Скажи-ка, а не подскажешь ли добрую таверну? Буду рад проставиться.

– С удовольствием! «Лисица». В паре переулков отсюда.

«Лисица» оказалась вполне приличным заведением, где водились превосходнейшие устрицы, сваренные в эле и диких травах. Азрина тут отлично знали, к тому же он оказался прекрасным сотрапезником. Они разговорились о лошадях, которыми вот уже много лет торговала семья Азрина.