Осколки времени
Шрифт:
С её руки, которую она вскинула в его сторону, закапала грязь, уляпав изящную резьбу и обивку дивана.
Сначала она указала на их постель. Балдахин с их кровати куда-то исчез, и на одном из прикроватных столбов что-то болталось на толстом шнурке. Мертвый филин, подвешенный за шею.
На её подбородок выплеснулась грязная жижа, когда женщина сдавленно выплюнула из себя:
– Лишь мертвецу дано ходить дорогами мёртвых!
Он в ужасе увидел, что теперь она тычет пальцем прямо в него, как будто способна видеть этими слепыми ракушками вместо глаз.
– Лишь мертвецу
Алек подскочил на диване и крутанулся лицом к окну, ожидая увидеть там сочащуюся водой женщину. Но окно оказалось по-прежнему закрытым, и никого, кроме Серегила, встревоженно уставившегося на него, тут не было. Занавеси кроватного балдахина свисали аккуратными складками. Никаких мёртвых сов на кроватных столбах.
– Что стряслось, тали?
Алек зябко повёл плечами, всё во власти ужаса.
– Женщина… она снова была здесь. Вот тут, прямо позади тебя. А на кроватном столбе висел дохлый филин, и она говорила мне, что только мертвецу дано ходить дорогами мёртвых. В точности, как тот чокнутый тебе сказал!
– Интересно. И филин ещё, говоришь? – Серегил нахмурился и сделал знак, отвращающий зло. – Ну-ка иди обратно, Алек, да садись уже, пока у тебя не подкосились коленки. Я отсюда вижу, как тебя колотит.
Однако Алек отправился к их кровати и пощупал простыни. Они были сухими.
– Лучше посплю здесь.
Тут было от окна подальше.
Глава 8.
Микам отправляется в город
ПРОМЕТАВШИСЬ ВСЮ НОЧЬ между кошмарными снами и беспощадным матрасом, Алек проснулся утром разбитым и в дурном расположении духа. Серегил не решился задавать ему каких-либо вопросов, сочтя за благо просто оставить его в покое.
Ко времени их появления в столовой, Микам уже сидел там и завтракал, а Ива с сыном радостно прислуживали ему. Дорин тоже был здесь, - с суровой миной, в тёмной ливрее, надзирал за утренней трапезой.
Сквозь мозаичные оконца падали косые утренние лучи. Полоски цветного стекла на верхушках оконных переплётов отбрасывали радужные сполохи на столовое серебро и тончайший фарфор. События прошлой ночи сейчас, в свете дня, показались Алеку какими-то совсем уж невероятными.
– Боюсь, мы не выспались нынче, - сказал Серегил, подавляя зевок. – Дорин, у нас в комнате слишком сыро. Это всегда здесь так?
– Прошу прощения, милорд, - отвечал управляющий. – Я немедленно распоряжусь, чтобы ваши вещи перенесли в фиолетовые апартаменты.
– А ещё кто-то шумел, колотя по дверям, - сказал Микам, и Алек заметил, что Ива с Вадэ тревожно переглянулись.
– Уж не призрак ли?- хмыкнул Серегил.
– Так она же…, - заикнулся, было, Вадэ, но Дорин осадил его мрачным взглядом.
– Кто-кто?- заинтересовался Алек. – Прошу тебя, продолжай.
– Да у нас тут живёт один призрак, милорд….
– Прошу Вас, только Алеку.
Ива кивнула:
– Я лишь хочу сказать, что, скорее всего то, что вы слышали, и правда, был призрак.
– Какого рода призрак? – переспросил Микам.
– О, вам совершенно не о чем беспокоиться, - заверила его Ива. – По преданию, несколько сотен лет тому назад
– Как это всё печально, - сказал Серегил.
– То есть, она лишь стучится в двери? – переспросил Алек.
– Ну…
– Да ладно уж, продолжайте, скажите им, - буркнул Дорин.
Ива кивнула.
– В вашей вчерашней комнате как раз были её апартаменты, и она частенько захаживает туда.
– Она отворяет окно и напускает морского тумана, - добавил Вадэ.
– Она уже много лет так не делала, сэр, - вмешался Дорин. – Я посмотрю задвижку. Должно быть, разболталась.
– А в старых сказках ничего не говорится про мертвого филина в той комнате? – спросил Алек. – Про повешенного филина?
И Вадэ, и его матушка, оба вскинули руки, чертя в воздухе символ, отводящий беду.
– Нет. Но убить сову в Куросе считается очень дурным знаком! – сообщила Ива.
– Благодарю, - сказал Серегил. – Теперь можете оставить нас. Полагаю, у нас есть всё, что нам необходимо.
– Слушаюсь, милорд, – Дорин выпроводил всех вон.
– Серегил, так ты знал, что это был призрак? – спросил Микам.
– Спрашивай Алека. Это он её видел.
– Совсем недолго, - пояснил Алек. – Но мы оба её чувствовали. А потом она приснилась мне. В том сне был ещё дохлый филин.
– По-моему, это очень дурной знак, где бы вы ни были, тем более для ‘фейе. – Микам пригладил свои усы. – Ладно, к делу. Пора приступать.
Когда они уже заканчивали экипироваться, возвратился Дорин и доложил им, что прибыли новые беженцы.
– Я оставил их в парадной, милорды, если вам будет угодно на них взглянуть.
Серегил в сердцах рубанул воздух ножом:
– Черт возьми, Дорин, это же тебе не скот какой-нибудь! Я буду очень тебе благодарен, если ты станешь встречать всякого ‘фейе, что приходит сюда, с гораздо большим почтением, чем я наблюдал до сих пор. Да, может быть, тебе ненавистно твоё происхождение, возможно, ты немало натерпелся из-за него, но пора уже избавиться от подобного, или мне придётся подыскать себе нового управляющего!
Тот внезапно сошёл с лица, и ко всеобщему изумлению, вдруг рухнул на колени.
– Прошу Вас, Барон, примите мои извинения за такое поведение! Я же… тут всегда был мой дом. Я этого не переживу!
– Ты знаешь мои условия, - холодно отвечал Серегил. – Теперь приведи их сюда, пусть познакомятся с нами. Да со всем почтением!
Дорин поднялся и шагнул вон из комнаты, а чуть позже возвратился с какой-то оборванкой, державшей на руках малышку, которую она крепко к себе прижимала.
– Позвольте представить. Ория и её дитя, Дейзи. Они прибыли сюда в поисках убежища, как и было Вами обещано, милорд.