Осколки
Шрифт:
В носу щипало. Агата несколько раз глубоко вдохнула.
— Что скажешь? — спросила Марина.
— Скажу, что я, наверное, ещё никогда ими так не гордилась.
— Ты не боишься, что их заявления могут не самым лучшим образом отразиться на фонде? — очень тщательно подбирая слова, спросила Марина.
— Боюсь. Нужно собрать всех. И подумать, как нам перестраховаться. Может быть, для всех будет лучше снять меня с должности.
— Агата!.. — ужаснулась Марина.
— Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если вдруг — нам нужно быть готовыми.
— Твои родители могли тебя и предупредить!
— Думаю, они просто забыли. Уж слишком хлопотным был переезд.
— Даст бог — пронесёт.
— Хорошо бы. Ух ты! Как поздно. Я обещала Илье забрать Ксюшу. У него запарка.
А всё потому, что свою фирму он уже перевёл в Дубай, тогда как сам оставался здесь… И снова Агата почувствовала себя якорем, который тащит Стужина на дно. Нужно было срочно его выпроваживать! Срочно. Пока он не заметил, как меняется её тело, пока ей самой хватает решимости его отпустить. Ведь с каждым проведённым вместе днём её решимость на глазах таяла. А ведь вместе они теперь были почти всегда. Ксюша с первого взгляда прикипела к даче и в квартиру матери вроде бы не рвалась. Илья не был бы собой, если бы не воспользовался этой ситуацией. Вот уже несколько дней они жили на даче самой настоящей семьёй, что было довольно удобно — дорога до работы занимала у Агаты не так уж много времени, а Илья и вовсе в основном работал из дома. Вечера же они проводили все вместе. Вместе завтракали. Вместе прогуливались по цветущему лесу, окружающему дачи со всех сторон. И если выключить галдящую фоном новостную повестку, казалось, что жизнь идёт своим чередом, что ничего, в общем-то, и не поменялось. Жаль, это было не так… Не так. А вот насколько плохо — Агата поняла лишь два дня спустя.
— Агаточка, там к тебе какой-то мужчина из… — Людмила Львовна подняла глаза к потолку. Агата кивнула и, чтобы скрыть накатившую на неё нервную дрожь, спрятала руки в карманы. Чего-то такого она и ждала. Теперь бы узнать разнарядку.
Плешивый, невзрачный совершенно человек (такого раз увидишь — не запомнишь) разговор начал с долгой исторической лекции, после пустился в пространственные рассуждения о совести и патриотизме. Задавал какие-то идиотские вопросы, вроде: — «Любите ли вы Родину?». Агата ответила — да. После еще долго её пытал, и Агате казалось, что она понимает, куда её визитёр клонит. Но в конечном счёте оказалось, что всё иначе…
— Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете мне публично отречься от родителей?
— Ну что вы. Это только вам решать — родители или фонд.
— Мне нужно подумать.
Когда за мужиком закрылась дверь, Агата едва успела пододвинуть к себе корзину для мусора, куда её и вырвало. Чуть придя в себя, она созвала небольшое совещание. В принципе план был уже понятен. А документы готовы. Но она никогда на самом деле не верила, почему-то не верила, что до этого дойдёт.
Марина хмурилась. Людмила Львовна плакала, утирая глаза уголком сложенной в несколько раз салфетки.
— Послушайте, я же никуда не денусь. А то, что нам придётся назначить нового директора — так это что? Игорь прекрасно справится. — Агата кивнула на бывшего исполнительного директора, который всё это время сидел молча. — Я рядом и буду во всём помогать. А потом, может, эту историю забудут, и я вернусь уже официально. Главное сейчас — вывести фонд из-под удара. Чтобы он не пострадал из-за моей позиции. Я, конечно, могу идти на компромиссы, но…
— Господи, Агаточка, понятно, что это не тот случай! — возмутилась Людмила Львовна.
— Спасибо за понимание.
Марина зло хмыкнула.
— Про любовь к Родине этот мудак, говоришь, спрашивал? Ну-ну, а ты, бляха муха, интересно, из каких побуждений здесь благотворительностью занимаешься? Помогаешь тем, на кого государству плевать?! — возмущалась Марина, подкуривая сигарету. — Жилы рвёшь! Тоже мне… И эти уроды будут тебя, меня учить, как надо?
Удивительно, но когда Агата видела чужую слабость, у неё самой откуда-то брались силы. И чтобы утешить, и чтобы успокоить. Но главное, отступал страх, что сковывал ей затылок.
— Мариш, ничего не поменяется. Я как была здесь, с вами, так и буду. Просто без зарплаты, похоже, — попыталась пошутить она.
— Вот! Вот… Ещё и без зарплаты. Чудесно! А этот хмырь, интересно, ходил бы без зарплаты читать свои лекции и запугивать порядочных людей? Мудак. Все они мудаки, ничего святого в них нет.
У Агаты не было ответа. Она спрятала лицо в ладонях и тихо засмеялась.
— Ты что, плачешь, что ли? — всполошился Игорь. — Кончай, Агата Отаровна, я эту сырость о как не люблю! — резанул ребром ладони по горлу.
— Да я смеюсь. Ну, разве это не смешно? Господи, куда мы катимся? А главное, почему этого не видят? Не ви-дят.
— Ну, ты знаешь что? Давай-ка, поезжай домой. Отдохнешь, может, с родителями все обсудишь, с молодым человеком опять же. Где ты такого только отхватила? — вздохнула Лилечка — директор по внешним коммуникациям.
— Главное, чтобы не сбежал, — вставил свои три копейки финансовый директор.
— Да что ты мелешь?! – возмутилась Лиля.
— А что — я? Кому охота во всё это ввязываться? У Агаты проблем — как у собаки блох. И на работе целыми днями пропадает. Которую теперь, кстати, не оплачивают.
— Может, скинемся? Агат, мы можем скинуться…
— Прекратите. Это так не решается. Я не пропаду. Нужно устроить распродажу моих работ. На хлеб с маслом хватит.
— Иди, Агаточка, поздно уже. Тебе нужно больше отдыхать.
Агата насторожилась. Сама того не замечая, Людмила Львовна выдавала её секреты только так.
Ужасный, ужасный день… Мир, который только-только более-менее обрёл статичность, зашатался из стороны в сторону. Стоило только начать отстраивать свою жизнь — и та опять на глазах разваливалась на части. Ничего нельзя было планировать. Ни-че-го. Сегодня так, завтра иначе. Послезавтра — вообще по-другому…