Осквернитель Соломон II

Бэйн Люциан

Наконец, они добрались до места встречи. Но все, что Хаос могла видеть, было лишь дорогой. Она вновь бросила взгляд через плечо на Соломона. Она скучала по нему. Хотела быть рядом с ним, чувствовать его прикосновения, пока могла. Казалось, в ее теле все еще велся внутренний отсчет. Скоро произойдет нечто плохое, и придет конец благословленному времени для них.

– Свет фар, - прошептал дядя Джо, вглядываясь в зеркало заднего вида.

– Он должен приехать с той стороны?
– спросил Соломон, смотря в заднее окно на приближающуюся машину.

– Я не знаю, где он находился,

когда мы связались с ним, поэтому точно не уверен, - Джо завел машину и снова поехал.
– Я за то, чтобы быть готовыми сорваться с места, в случае неприятностей.

Хаос скользнула взглядом по мальчику. Ей не нравилось то, как он держал ее за руку. Это заставляло ее ощущать себя грязной лгуньей. Она заставила себя взять его за руку, полная решимости делать то, что казалось ей правильным. Она обнаружила, что ей приходилось делать совершенно противоположное тому, что она чувствовала и о чем думала большее количество времени.

– Это он, - пробормотал дядя, припарковав машину и заглушив двигатель.

– Можешь подождать здесь, Красавица? – спросил Соломон.

Она заставила себя кивнуть. Хаос хотела пойти с ним, но это было неправильно. Эгоистично, и она должна быть достаточно умной, чтобы понимать это.

Хаос слушала их голоса, звучавшие снаружи. Они обсуждали девушек, что находились в машине, решая, что делать с ними.

– Мы не можем отвезти их в больницу, - она узнала голос мистера Крэтча.

– А что, если мы поедем в Кентукки?

– Черт, нет, - проговорил мистер Крэтч.
– В тех краях тоже много такой херни.

– Тогда в Огайо. Доедем до ближайшего медицинского учреждения, оставим их в припаркованном автомобиле возле входа скорой помощи и позвоним в службу 911, чтобы их забрали, - это говорил Соломон.

Хаос улыбнулась тому, насколько он был умен. И тому, каким добрым человеком он являлся. Насколько заботливым был. Она вспомнила, как он продолжал прикрывать этих женщин простыней и всегда заботился о безопасности. Он ангел.

Она больше не могла расслышать их разговор, они понизили голоса. И Хаос пронзила боль. Вероятно, сейчас они беседовали о его Шантиль и том, что им необходимо найти ее. Не желая, чтобы их слышала Хаос, это ее огорчит. Но она не была ребенком. Она могла принять правду. И ей не нравилось, когда от нее утаивали секреты, они сразу же начинали ощущаться как ложь и прочие грязные уловки.

Наконец, мужчины вернулись в машину и поехали дальше. На этот раз Хаос не обернулась на Соломона, она не хотела видеть выражение его лица, когда он думал о Шантиль. С тех пор как в разговорах стали упоминать Шантиль, он начал вести себя как совершенно другой человек. Был Соломон, хорошо знакомый ей, который любил ее, но был и другой Соломон, любивший Шантиль.

Как бы сильно она ни любила его и как бы отчаянно не хотела, чтобы его сердце было наполнено желанием только к ней, но наблюдать за тем, как он думает о Шантиль, было выше ее сил. Но ее мыслям нет места в его счастье. Ему не нужна тупая шлюха с душевными проблемами.

Пока они ехали в тишине, Хаос пыталась найти то место внутри себя, которое бы помогло ей абстрагироваться от чувств. Соломон не предпринимал попыток проверить

ее самочувствие, как всегда делал это. Она не хотела, чтобы это причиняло ей боль, но ничего не могла с собой поделать. Это было подобно случайному порезу, который не переставал кровоточить, как бы сильно она не пережимала его, пытаясь сдавить и закрыть рану. Ей необходимо спрятать все свои глупые израненные части в том месте внутри себя. Но это безопасное местечко в подсознании находилось сейчас вне ее досягаемости. Необходим специальный ключик, чтобы попасть туда, и Мастер был единственным человеком, кого она знала, кто мог поместить ее туда. Он делал это множество раз. Она не знала способа, как попасть туда, казалось, путь в то место известен только Мастеру.

Она должна научиться хотя бы как-то скрывать свои кровоточащие раны. Хаос вспомнила игру в противоположности. Мастер играл в нее огромное количество раз: говорил одно, а делал совершенно другое. Ей не нравилась эта игра, но она была ей хорошо знакома. Она могла использовать эти хитрые уловки, чтобы казаться цельной, в то время как на самом деле была полностью разбита. Выглядеть счастливой, когда была грустной. Притворяться невинной, когда была грязной. И казаться умной, в то время как была глупой.

Ради Соломона.

***

Соломон смотрел в окно, когда они подъехали к первой же больнице в Огайо. Одну за другой он проверил у женщин пульс. Каждый раз, когда старался почувствовать биение сердца, внутренний страх нашептывал ему, что он не обнаружит его. Притом отсутствие пульса было вполне оправдано, тогда как совершенно необъяснимой вещью было его наличие. Проверяя последних двух, ему пришлось приложить все усилия, чтобы почувствовать хотя бы слабое сердцебиение. Проверка пульса была принудительной пыткой. Потому что каждый раз он успевал прожить их смерть и удивительное воскрешение за какие-то десять секунд.

– Вот она, - проговорил дядя Джо, въезжая на стоянку скорой помощи. Они осмотрелись, убеждаясь, что место было безлюдным.

– Мы оставим женщин здесь, но заберем с собой мальчика?
– ещё раз переспросил Соломон.

– И позвоним с телефона-автомата, - сказал Джо. – Затем подождем немного и удостоверимся, что женщин забрали в больницу.

Отец Соломона постучал в окно, и Джо выбрался наружу.

– Шевелитесь, - поторопил он.

Соломон не стал перечить, поэтому тоже вышел и обошел машину, подойдя к месту, где сидела Хаос, и отвел ее и мальчика к автомобилю отца. Он мельком осмотрелся вокруг и усадил их на заднее сиденье. Наконец, они будут сидеть рядом с Хаос.

Он побежал обратно к машине дяди Джо и бросил последний взгляд на девушек, которые были в совершенно безжизненном состоянии. Он с трудом подавил желание вновь проверить их пульс.

– Шевелитесь, им срочно нужен врач.

Они в полном молчании захлопнули двери и поспешили к машине отца. Пару минут спустя мистер Крэтч стоял у телефона-автомата, делая звонок, который хотел сделать Соломон. Он просто не нашел подходящую причину, чтобы настоять на своем, поэтому позволил отцу сделать это за него. Он сам хотел убедиться, что на том конце провода понимали, насколько серьезна ситуация.