Ослиная Шура
Шрифт:
Но кроме войн каждый за свою жизнь обязан был ещё преодолевать множество рогаток, подставляемых услужливыми доброжелателями. Одной из первых рогаток для Павла Петровича был трёшник молодых лет, который он подарил государству за «уголовный» самиздат: перепечатывали Евангелие на пишущей машинке.
В то советское время печатную машинку дома иметь – уже преступление. Владелец должен обязательно образец шрифта в райисполкоме зарегистрировать, иначе – три года минимум. Вот однажды и получилось иначе, то есть по минимуму. С другой стороны, покажите мне российскую семью, в которой не было заключённых? Это явление, скорее всего, превращается уже в национальный признак.
Говорят, Господь каждому талант отпускает. А Павлу Петровичу достался вот такой, преподавательский, что ж тут плохого?
Сейчас вон почти у каждого в квартире компьютер стоит с периферийной всяческой аппаратурой и ничего. Рядовой пользователь никогда не поверит байкам про самиздат, про пишущие машинки и про срока огромные, за которые заключённые обязаны были очистить свою совесть и уйти на свободу правильными и чистыми, если выживут. А ведь это совсем недавно было!
Павел Петрович чувствовал, что Шурочка станет таким богомазом, что в иконах её письма снова воссияет Русь Православная.
Монашеский остров, куда она отправилась, должен послужить опорой, катализатором и даже смыслом её будущего творчества. Художник это знал и чувствовал, как может чувствовать творческий человек. Об этом чутье или интуиции знают все, но мало кто в неё действительно верит. И напрасно.
Так человек, зашедший в тёмную комнату, вдруг понимает, что он не один, что есть посторонние; так по спине пробегает дыхание Аида, когда кто-то упорно смотрит в спину и не всегда доброжелательно; так за несколько мгновений перед падением человека, идущего впереди, понимаешь, что где-то там, под его ногами, притаилась подлая ледяная червоточина, что он её не заметит и… и человек падает, а ты не успеваешь даже крикнуть, предупредить.
К счастью, Россия пока с честью проходила через все рогатки, подставленные жителями инфернального мира. Одно тревожило. В последнее время особую активность человеконенавистничества стали проявлять обладатели всех толков и ранжиров среди обычных обитателей нашей страны. Не к добру это. Он помнил, как будучи ещё неофитом, попал в руки афонских монахов. К счастью, в хорошие руки попал. Там и научился Божественному созерцанию.
А всё начиналось просто, если считать полуостров Афон простым местом, где множество мужских монастырей и где игуменьей на всём полуострове считается сама Богородица. Собственно, Дева Мария считается также игуменьей Валаама, Вседержительницей Москвы и Дивеево, но Афонский полуостров Богородица посетила ещё при жизни.
Не слишком старый и не очень умудрённый жизненным опытом, Павел прибыл туда, в землю обетованную, как на единственное святое место всей планеты, годное для проживания. С горячностью молодого человека, познавшего только одну утрату, одну жизненную потерю, Павел приехал на Афон с тайной мыслью, остаться в каком-нибудь монастыре или пустыни и отдать всю оставшуюся жизнь молитвам за весь остальной мир. Он совсем не допускал мысли, что человек посылается в этот мир для испытаний и что сеять добровольную помощь людям, дано не каждому. Многие пытаются молиться, но часто сбиваются на любовании собой со стороны, мол, вот я какой хороший, молюсь за други своя, и не мешайте мне этим заниматься!
Павел пристал к одной из групп, тоже прибывших на Афон из России. Самое интересное, что россияне привезли с собой икону, где изображен был последний император Всея Руси вместе с убиенными детьми. По бывшей Советской России давно уже ходили слухи о том, что последний русский царь будет канонизирован. Но икона до сих пор не всплывала на свет Божий, хотя слухи о её написании иеромонахом Зеноном в Псково-Печерской лавре ходили давно.
И только здесь, на Афоне, Павел увидел её и был поражён в самое сердце: венец, изображённый над головой царевича Алексея, иногда начинал светиться настоящим пламенем, будто над головой принявшего мученическую смерть мальчика кто-то зажег свечу!
Икону паломники не скрывали и позволили Павлу даже осмотреть её со всех сторон. Краска на образе была обыкновенная, без каких-либо люминесцентных добавок, левкас тоже, но что икона иногда начинала изливать свет – от этого артефакта никуда не денешься. Много на Руси зафиксировано икон, источающих мирру, только излучающих свет ещё не видели.
– Что ты принюхиваешься к образу, будто куратор из Совета по делам религии? – услышал Павел насмешливый вопрос. – Дескать, быть того не может! Икона-де не должна без разрешения и не может просто так сама свет источать, причём не всегда, а только когда посчитает нужным. Так?
Паломник оглянулся. Перед ним стоял монах и весело улыбался. Но улыбка была совсем не ехидной. Казалось, частица света, изливающегося с иконы, попала на лицо монаху. Такие улыбки встречаются редко, особенно в нашей, продавшейся Золотому Тельцу, стране.
– Я верю, что это чудо, – смущённо отозвался Павел, – но…
– …но в нашем материалистическом мире такого явления неположено, потому что непокладено, – снова засмеялся подошедший к нему монах в чёрном подряснике. – Эх, милай, ты здесь, на Афоне, ещё и не такое увидишь. Я обратил внимание на тебя в Салониках, когда ты диамонтирион [42] на посещение полуострова получал. Собственно, мы и приплыли на одной посудине, только ты всё время на носу мотобота проторчал, глядел на приближающийся Вертоград Богородицы. Поскольку ты один приехал, то просто присоединяйся к нам. Думаю, не пожалеешь. Меня Корнелием зовут.
42
Диамонтирион (греч.) – разрешение.
– А я Павел.
– Мы сейчас в монастырь Ксиропотам идём, вон он, его видно отсюда. Там, в архондарике, [43] нас примут, благословят, и после всенощной пойдём в Иверон, где чудотворная икона Иверской Богородицы, которую Вратарницей зовут, а оттуда в Хиландарь, в Ватопед, в Русский монастырь и к старцу Паисию. К тому же на вершину в храм Панагии надо подняться. Говорят, даже туда сама Богородица поднималась. Подойдёт тебе такой маршрут, ведь по времени это путешествие займёт у нас не меньше месяца?
43
Архондарик (греч.) – гостиница для паломников.
– Конечно, подойдёт! – обрадовался Павел. – Тем более, я по-гречески не очень-то, а на английском здешние монахи не очень-то.
– Вот и ладненько, ты нам не помешаешь, – снова улыбнулся Корнелий. – Благо, что наш, русский. Мы своим братьям всегда помогать должны.
Полуостров Афон жил по византийскому времени. Ложились спать во всех монастырях очень рано, зато поднимались ни свет, ни заря! Проспать было нельзя, поскольку звон била [44] мог поднять на ноги и глухого, и представившегося.
44
Било – металлические или деревянные полосы, ударяя в которые слышался звук не меньше, чем колокольный.