Основатели и Империя
Шрифт:
Торан застал Байту в темноте и резким голосом окликнул:
– Байта!
Она вздрогнула и виновато спросила:
– Что такое? Я тебе нужна, Тори?
– Разумеется! Что ты здесь делаешь? Ты сама не своя с тех пор, как мы прилетели сюда. Что случилось?
– Тори, перестань, – устало отмахнулась она.
– Перестань, перестань, – передразнил он с досадой и с внезапной нежностью добавил. – Ну, скажи, что случилось, Бай? Я вижу, ты тревожишься.
– Что ты! Тебе кажется, Тори.
– О чем?
– Ни о чем. Ну, о Муле, о Хэвене, о Фонде, обо всем. Думаю, найдет ли Эблинг Мис что-нибудь о Втором Фонде и поможет ли нам этот Второй Фонд. Есть о чем подумать. Доволен? – в голосе Байты послышалось раздражение.
– Мне кажется, тебе лучше не думать об этом. Ты нашла себе не самое приятное и полезное занятие.
Байта поднялась с места и слабо улыбнулась:
– Хорошо. Я счастлива. Видишь, я улыбаюсь.
За дверью взволнованно закричал Магнифико:
– Госпожа!
– Что случилось? Неужели…
Байта запнулась, увидев на пороге высокого человека с суровым лицом.
– Притчер! – воскликнул Торан.
– Капитан! – ахнула Байта. – Как вы нас нашли?
Хан Притчер вошел в комнату и ответил бесстрастным, даже безжизненным голосом:
– Я уже полковник… армии Мула.
– Армии Мула! – Торан лишился дара речи.
Некоторое время все молчали. Магнифико, никем не замеченный прошмыгнул в комнату и спрятался у Торана за спиной.
Байта сцепила руки в замок, но они все равно дрожали.
– Вы действительно перешли на их сторону? Вы пришли нас арестовать?
– Нет, я пришел не за этим, – торопливо ответил полковник. – На ваш счет мне не давали никаких инструкций. По отношению к вам я свободен и хотел бы, если позволите, сохранить нашу старую дружбу.
Торан с трудом сдерживал ярость.
– Как вы нас нашли? Значит вы были на «филианском» корабле? Вы следили за нами?
На каменном, бесстрастном лице Притчера, кажется, промелькнуло и сразу же исчезло что-то, похожее на смущение.
– Да, я был на филианском корабле. Я встретил вас – в тот раз – случайно.
– Случайная встреча двух кораблей в космосе почти невозможна!
– Не совсем так. Она маловероятна, поэтому мое утверждение остается в силе. Вы сообщили филианским пограничникам – разумеется, ни такого государства, ни нации не существует – что направляетесь в сектор Трантора, и, поскольку Мул уже наладил связь с Неотрантором, вас там задержали. Правда, вы успели покинуть Неотрантор до моего прибытия туда, но я предупредил фермеров Трантора, чтобы они сообщили мне о вашем приезде. Мне сообщили, и вот я здесь. Позвольте сесть. Поверьте, я пришел как друг.
Он сел. Торан опустил голову и погрузился в мрачные раздумья.
Торан поднял голову и хрипло произнес:
– Чего вы хотите, полковник? Что такое ваша дружба? Вы нас не арестовали, зато взяли под надзор. Зовите своих людей, приказывайте!
Притчер покачал головой и терпеливо пояснил:
– Нет, Торан. Я пришел по своей воле, чтобы поговорить с вами и убедить вас в бесполезности вашего предприятия. Если мне это не удастся, я уйду. Больше мне ничего не нужно.
– Ничего? Отлично. Произносите свою агитационную речь и уходите. Я не хочу чаю, Байта!
Притчер, торжественно кивнув, принял из рук Байты чашку. Отхлебнув чаю, он пронзительно посмотрел на Торана и сказал:
– Мул на самом деле мутант. Его нельзя победить именно вследствие уникальности его мутации.
– Почему? Что это за мутация? – спросил Торан с мрачной усмешкой. – Надеюсь, вы нам скажете.
– Обязательно. Мулу ваша осведомленность не повредит. Видите ли, он способен регулировать эмоциональный баланс человека. Звучит не слишком внушительно, но, поверьте, это великая сила.
– Эмоциональный баланс? – перебила Байта. – Объясните, пожалуйста, что это. Я не совсем понимаю.
– Я имею в виду, что Мулу ничего не стоит вдохнуть в талантливого военачальника, скажем, полную по отношению к нему, Мулу, лояльность и веру в неизбежность победы Мула. Он управляет волей генералов. Мула никто не предает, его армии не отступают. Его враги становятся его союзниками. Военный диктатор Калгана сдал Мулу свою планету и стал его наместником в Фонде.
– А вы, – сказала Байта, – предали свое дело и стали послом Мула на Транторе. Понятно!
– Я не закончил. Еще более умело Мул создает отрицательные эмоции: неуверенность, отчаяние. Вспомните: в критический момент вождей Фонда, а после и вождей Хэвена охватило отчаяние. И Фонд, и Хэвен сдались почти без сопротивления.
– Вы хотите сказать, – с нажимом произнесла Байта, – что чувство, которое я испытала в Хранилище, навеял мне Мул?
– То же чувство он навеял мне. И всем остальным. Наверное, на Хэвене перед капитуляцией творилось то же самое?
Байта отвернулась.
Полковник Притчер продолжал:
– Эта сила действует и на целые миры, и на отдельных людей. Мул может превратить каждого из вас в покорного раба, когда только пожелает.
– Как я могу удостовериться, что вы говорите правду? – медленно проговорил Торан.
– Вы можете объяснить падение Фонда и Хэвена иначе? Вы можете найти причину моего обращения? Подумайте. А что вы, я, вся Галактика смогли противопоставить Мулу за все это время? Ничего.
Торан почувствовал в словах полковника вызов.