Основные течения в еврейской мистике
Шрифт:
Помимо того, что теория цимцумаобладает сама по себе немалым значением, она вносит в мировосприятие Лурии элемент, с точки зрения некоторых учёных, уравновешивающий пантеизм теории эманации [280] . В каждом существе не только имеется остаток Божественного проявления, но в аспекте цимцумаоно обретает свою собственную реальность, не дающую ему раствориться в неиндивидуальном бытии Божественного «всё во всём». Сам Лурия был живым примером выраженного теистического мистика. Несмотря на пантеистическую тенденцию Зогара, Лурия трактовал его в строго теистическом духе. Поэтому вполне естественно, что пантеистические элементы, начавшие усиливаться в каббале, в особенности с эпохи европейского Ренессанса, вступили в противоречие с лурианской доктриной цимцумаи что предпринимались попытки перетолковать эту доктрину таким образом, чтобы она лишилась своего значения. Вопрос о том, следует ли толковать её в буквальном или переносном смысле, подчас служил отражением борьбы между теистической и пантеистической тенденциями в столь значительной степени, что в поздней каббале позиция, занимаемая тем или иным автором, отчасти определялась его отношением к учению о цимцуме [DXL] . Ибо если цимцуместь просто метафора, которой не соответствует никакой реальный акт или явление, какими бы загадочными и непонятными те ни были, то вопрос о том, как может существовать нечто, что не есть Бог, остаётся нерешённым. Если же цимцум -как пытались доказать некоторые представители позднейшей каббалы – есть лишь занавесь, отделяющая индивидуальное сознание от Бога таким образом, чтобы придать ему иллюзию самосознания, с помощью которой
[280]По этой причине Йоэль в своей «Религиозной философии Зогара» пытался показать, что Зогар вообще не говорит об эманации.
[DXL]См. обсуждение значения цимцума у Йосефа Эргаса, Шомер эмуним (часть 2) и у Эмануэля Хай-Рикки, Йошерле вав («Прямота сердца»), гл. 1.
Как я уже сказал, учение о цимцумеиграло необычайно важную роль в развитии лурианской мысли, и попытки сформулировать его делались постоянно. История развития этой идеи от эпохи Лурии до наших дней явила бы увлекательную картину развития самобытной еврейской мистической мысли [DXLI] . Здесь я ограничусь тем, что выделю ещё один аспект, который сам Лурия считал очень существенным. В одном тексте, чья подлинность не вызывает сомнения [DXLII] , Лурия утверждает, что субстанция Божественного Существа до того как произошёл цимцум, заключала в себе не только качества Любви и Милосердия, но и качество Божественной Строгости, Дин, или Суд, по определению каббалистов. Но Дин как таковой невозможно было распознать, ибо он как бы растворился в великой стихии сострадания Бога, словно щепотка соли в море, пользуясь сравнением Йосефа ибн Табула. В акте цимцума, однако, Дин кристаллизовался и обозначался со всей определённостью. Ибо в той же мере, в какой цимцумозначает акт отрицания и ограничения, он есть также акт суда [281] . Следует, однако, помнить, что, с точки зрения каббалиста, Суд – это проведение границ и правильное определение вещей. Ибо, пользуясь словами Кордоверо, качество Суда заложено во всякой вещи, поскольку всё желает оставаться тем, что оно есть, то есть оставаться в своих границах [282] . Поэтому именно в существовании индивидуальных вещей мистическая категория Суда играет важную роль. Следовательно, если Мидраш утверждает, что в начале мир должен был основываться на качестве Строгого Суда, Дин, но видя, что этого недостаточно для существования вселенной, Бог добавил качество Милосердия, то последователь Лурии истолковывает это таким образом: первый акт, акт цимцума, посредством которого Бог определяет и тем самым ограничивает Себя, – это акт Дин, выявляющий корни этого качества во всём сущем, эти «корни Божественного Суда», беспорядочно смешанные с остатком Божественного света, сохраняющимся после первоначального возвращения в предвечное пространство, созданное актом цимцума. Затем второй луч света из сущности Эйн-Соф вносит порядок в хаос и приводит в движение мировой процесс, отделяет скрытые элементы и придаёт им новую форму [DXLIII] . При этом устанавливается взаимодействие между отливом и приливом, между принципом расширения и принципом сужения, называемыми каббалистами гитпагитут, поступательным движением, и гисталкут, возвратным движением [DXLIV] . Как человеческий организм поддерживает свою жизнь посредством двойного процесса вдыхания и выдыхания и как одно немыслимо без другого, так и всё творение образует гигантский процесс Божественного вдоха и выдоха. Поэтому в сущности в более глубоком смысле, корень всего зла заключается уже латентно в акте цимцум.
[DXLI]Единственная попытка в этом направлении была предпринята М. Тейтельбаумом в Га-рав ми-Ляды умифлегет Хабад («Рабби из Ляд и партия Хабад»), т. 2 (1913), с. 37-94. Среди других писавших о цимцуме авторов Molitor, Philosophie der Geschichte, vol. 2 (1834), pp. 132-172; Isaac Misses, Darstellung und kritisehe Beleuchtung der juedischen Geheimlehre, vol. 2 (1863), pp. 44-50.
[DXLII]MS Jerusalem; см. Китвей яд бе-каббала, с. 135. Текст опубликован в Кирьят сефер, т. 19, с. 197-199. Его подлинность не вызывает сомнений.
[281]Этот момент выделяется во всех ранних текстах, посвящённых доктрине цимцума.
[282]Такой точки зрения придерживался Кордоверо в Пардес римоним, в пространной главе 8, Магут ве-гангага («Сущность и управление»), где он рассматривает главным образом вопрос о значении суда, дин. Ср. также главу 5, §4, в которой Кордоверо излагает учение о том, что предвечные миры были разрушены скорее не из-за избытка, а из-за недостатка суда.
[DXLIII]Эта идея чётко выражается в вышеупомянутом отрывке, написанном самим Лурией, а также у Ибн Табула. В интерпретации Виталя она несколько смазана.
[DXLIV]Эц хаим, с. 57 и особенно 59. Эта фундаментальная идея была положена в основу грандиозной каббалистической системы, развитой в magnum opus Шломо Эльясова Сефер лешем, шво ве-ахлама («Книга опала, агата и аметиста»), т. 3 (Иерусалим 1924), которая называется Клалей гитпаштут ве-гисталькуш («Основы распространения и сокращения»).
В согласии с традицией Зогара, Лурия рассматривает космический процесс до определённого момента после цимцума в качестве процесса в самом Боге. Это учение всегда навлекало на своих последователей величайшие трудности. Такое предположение облегчалось для него его убеждением – уже мимолётно упомянутым, – в том, что след или остаток Божественного света – ршимусогласно его терминологии, – сохраняется в предвечном пространстве, созданном цимцумом, даже после удаления субстанции Эйн-Соф [283] . Он сравнивает ршиму с остатком масла или вина в бутылке, содержимое которой вылито [DXLV] . Эта концепция даёт возможность попеременно акцентировать либо Божественную природу ршиму, либо то, что субстанция Эйн-Соф исчезла из него, другими словами, что то, что образуется в результате этого процесса, пребывает вне Бога. Остаётся только добавить, что некоторые, ещё более теистически настроенные каббалисты решили эту проблему вообще путём полного устранения идеи ршимуиз своей системы.
[283]У Виталя, очевидно, есть причины не упоминать теорию , в том месте, где заходит речь об этом явлении, но сослаться на неё позже (Эц хаим, с. 55). Лурия же и Ибн Табул подчёркивают её важность.
[DXLV]См. текст, упоминаемый в прим. 52 {DXLII}.
Прежде чем продолжить наше изложение, следует подчеркнуть, что концепция ршимуочень близка системе гностика Василида [284] , который пользовался большой популярностью около 125 года новой эры. В ней также содержится идея предвечного «благословенного» пространства, о коем невозможно помыслить и которое невозможно выразить в речи, но которое не совсем покинуто Сыновством. Последний термин введён Василидом для обозначения самой возвышенной реализации универсальных потенций. Об отношении этого Сыновства к Святому Духу, или Пневме, Василид пишет, что, даже когда Пневма оставалась пустой и отделённой от Сыновства, она сохраняла аромат последнего, который пропитывал всё вверху и внизу, даже бесформенную материю и нашу собственную форму бытия. Василид также использует образ чаши, в которой сохраняется тонкий аромат «нежнейшей пахучей мази», несмотря на то, что чаша совершенно порожняя. Помимо этого, ранний прообраз цимцумприводится в «Книге великого Логоса», одном из поразительных памятников гностической литературы, сохранившемся в коптских переводах. Автор этой книги утверждает, что все предвечные пространства и их «отцовства» возникли из «малой идеи» пространства, оставленного Богом как сияющий мир света при «Своём удалении в Себя самое». Эта идея удаления в Себя, предшествующего всякой эманации, подчёркивается неоднократно [DXLVI]
[284]Василид гностик – гностик, родом сириец,
Вместе с др. представителями гностицизма учил об абс. "полноте" бытия, недоступной никакому знанию и стоящей выше всякого бытия. Путём излияния из этой "полноты" образуется множество разного рода мифологич. существ, возникают небо и все персонажи христ. вероучения. Т.о., языч. пантеизм отождествляется здесь с христианством. Путём целого ряда космич. переворотов преодолевается зло, возникшее в результате отдаления от "полноты", и торжествует вечная истина "полноты". Основанная им секта существовала вплоть до 4 в.
[DXLVI]О Василиде см. Ипполит «Философумены», VII, 22; Mead, Fragments of a Faith Forgotten (1931), p. 261; о коптской гностической книге Яо см. Mead, op. cit., p. 543.
5
Наряду с этой концепцией космического процесса мы обнаруживаем в системе Лурии ещё две важные теософские идеи. Лурия выразил их смелым языком мифа, подчас, быть может, слишком смелым. Эти две идеи – учение о швират га-келим, или «разбиении сосудов», и учение о тикуне, т.е. об исправлении или устранении изъяна. Влияние двух этих идей на развитие позднейшей каббалистической мысли было столь же велико, как и влияние учения о цимцуме.
Рассмотрим сначала первую доктрину. Божественный свет, льющийся в предвечное пространство, трёхмерность которого явилась результатом последующего развития, развёртывается на различных стадиях и проявляется во множестве аспектов. Нет смысла вдаваться здесь в детали того, как протекает этот процесс, Лурия и его последователи склонны изображать его то в визионерском, то в схоластическом духе [DXLVII] Он протекает в пределах сферы, которая, пользуясь гностическим термином, может быть названа сферой полноты (плерома) Божественного света. Решающее значение имеет то, что, согласно этому учению, первым существом, возникшим путём эманации из света, был Адам Кадмон, «Предвечный человек».
[DXLVII]Главы 2-8 Эц хаим (с. 29-78) включают детальное описание этого процесса.
Адам Кадмон– не что иное, как первая конфигурация Божественного света, текущего из субстанции Эйн-Соф в предвечное пространство цимцумане со всех сторон, но подобно лучу, только в одном направлении. Поэтому он есть первая и высшая форма, в которой Божество начинает проявлять себя после цимцума. Потоки света извергаются из его глаз, уст, ушей и ноздрей. Вначале эти потоки соединяются в целое без различения между разными сфирот. В этом состоянии сфирот не нуждаются в чашах или сосудах, чтобы содержать их. Потоки света, струящиеся из глаз, однако, эманируют в «распылённом» виде, при котором каждая сфира образовывает обособленную точку. Этот «мир точечного света», Олам га-некудот, Лурия называет также Олам га-тогу, то есть миром хаоса и беспорядка [285] . Отвечая на вопрос о различии между его доктриной и доктриной Кордоверо, Лурия высказался в том смысле, что его предшественник в целом рассматривал только события, происходящие в этой плоскости, и соответствующее им состояние мира [DXLVIII] . Но так как Божественный план вещей предусматривал сотворение конечных существ или форм, каждой со своим собственным, отведённым ей местом в идеальной иерархии, то эти обособленные потоки света улавливались и держались в особых «чашах», созданных – или, вернее, эманированных для этой особой цели. Сосуды, предназначенные для трёх высочайших сфирот, принимали их свет, но когда пришла очередь нижних сфирот, свет хлынул с такой силой, что сосуды не выдержали и разбились вдребезги. То же самое, хотя и не совсем в той же степени, произошло и с сосудом последней сфиры [DXLIX] .
[285]Эц хаим, с. 9 (Шаар га-клалим [«Врата правил»]). Любимые термины Виталя и основаны на игре слов, см. ивритский текст Быт. 30:39.
[DXLVIII]См. текст, опубликованный в Цион, т. 5, с. 156, а также Сефер эмек га-Мелех («Глубины Царя») [1648], 32d.
[DXLIX]Этот процесс в деталях описан в главе 9 Эц хаим.
Учение о «разбиении сосудов» Лурии является в высшей степени оригинальным развитием мысли, содержащейся в Зогаре. В Мидраше, на который я уже ссылался в первой главе, речь идёт о разрушении миров до сотворения ныне существующего космоса [DL] Зогар трактует эту агаду в том смысле, что во время сотворения миров действовали исключительно силы Гвуры -сфиры Строгого Суда, и поэтому они были разрушены избытком строгости. Это событие, в свою очередь, ставится в связь с родословием царей Эдома в главе 36 книги Бытие, о которых сообщается только то, что они построили город и умерли. «Вот цари, царствовавшие в земле Эдома» под Эдомом (Идумеей) подразумевается сфера Строгого Суда, не смягчённого состраданием [DLI] . Но мир держится только благодаря гармонии между Милосердием и Строгим Судом, мужским и женским началами, гармонии, которую Зогар именует равновесием [DLII] . Смерть «працарей», о которых более обстоятельно повествуется в «Идра рабба» и «Идра зутта» в Зогаре, Лурия переосмысливает в своей системе как «разбиение сосудов».
[DL]См. первую главу, прим. 30 {16}
[DLI]Зогар, III, 128а, 135a-b, 142а-b, 292a-b.
[DLII]Там же, II, 176b. Этому соответствует арамейский термин , («весы»).
Этот процесс не изображается, однако, первыми учениками Лурии как хаотический или анархический. Напротив, он следует некоторым строго определённым законам и правилам, описанным с большой скрупулезностью. Впоследствии, однако, народное воображение усвоило только живописную сторону этой идеи и восприняло, так сказать, в буквальном смысле такие метафоры, как «разбиение сосудов» или «мир тогу». При таком подходе акцент постепенно переместился с закономерности процесса на его катастрофический аспект.
Причина этого «разбиения сосудов», которое развязывает всю сложность космологический драмы и определяет место человека в ней, рассматривается Лурией и Виталем в разных аспектах. Непосредственной причиной объявляются технические неполадки во внутренней структуре мира сфирот, которые необходимо должны были повести к аварии [DLIII] . В более глубоком смысле, однако, это явление связано с тем, что я вместе с Тишби [286] предлагаю обозначить как катарсическую причину. С точки зрения Лурии, глубочайшие корни клипот или «скорлуп», то есть сил зла, существовали ещё до сокрушения сосудов и беспорядочно перемешивались с потоками света сфирот и упомянутым ршиму, или остатком Эйн-Софв предвечном пространстве. Разрушение сосудов было вызвано необходимостью очищения элементов сфирот посредством удаления клипот, дабы зло обособилось, обрело свою индивидуальность и превратилось в реальность [DLIV] . Зогар, как уже указывалось, определяет зло как побочный продукт жизнедеятельности сфирот и в особенности сфиры Строгого Суда. Лурия полагает, что эти отбросы первоначально были смешаны с чистой субстанцией Строгости (Дин), и только после разрушения сосудов и последующего процесса разграничения зло и демонические силы обрели реальность и обособились в своей собственной сфере. Не из осколков разбитых сосудов, а из «отбросов працарей» возникла клипа. Более того, образ организма в Зогаре абсолютно отождествляется с человеческим телом. Швира сравнивается с «прорывом» рождения, жесточайшей судорогой организма, сопровождаемой тем, что иногда можно назвать выбросом отходов жизнедеятельности [DLV] . Таким образом, мистическая «смерть працарей» трансформируется в гораздо более благовидный символ мистического «рождения» новых чистых сосудов.
[DLIII]Эц хаим, с. 93, 103.
[286]Я основываюсь здесь на очень тщательном анализе лурианской доктрины Швират га-келим и концепции зла, проведённом моим учеником И. Тишби в его Торат гара ве-га-клипа бе-каббалат га-Ари («Доктрина зла и клипы в лурианской каббале») [Иерусалим 1942].
[DLIV]См. Эц хаим, с. 103; Шаар маамарей Рашби (1898), 22b (из подлинных трудов Ари!) и 33а; Мево шеарим (1904), 35d.
[DLV]Сефер га-ликутим («Книга выдержек») Виталя (Иерусалим 1913), лист 21b.