Основы тибетского мистицизма

Говинда Анагарика

Так что МАНИ это действительно "философский камень", ЧИНТАМАНИ, "Драгоценность, исполняющая желания" из бесчисленных буддийских легенд, на которых в Тибете до настоящего времени строятся весь фольклор и религиозная поэзия.

В поздних формах Буддизма идея драгоценности приобрела форму "алмазного жезла" – ВАДЖРЫ и стала наиболее важным символом трансцендентальных качеств Буддизма. Первоначально ваджра была эмблемой могущества Индры, индийского Зевса, бога-громовержца, который часто упоминается в палийских текстах.

Для духовной позиции Буддизма характерно то, что, не отвергая космологические идеи своего времени, ему удалось придать новую ценность этим идеям, всего лишь сдвинув центр духовного притяжения.

4. МАНИ КАК АЛМАЗНЫЙ ЖЕЗЛ

С течением времени Индра, как впрочем и другие

боги индийского пантеона, отошел на задний план, уступив место возвышенной личности Будды. Ваджра, как символ могущества Индры в сфере сил природы, стал пониматься иначе – как символ духовного господства и, соответственно, как атрибут Просветленного. В этой связи ваджраэто уже не "удар молнии", хотя за это выражение упрямо цепляются многие переводчики. Это было бы оправданно, если бы мы имели дело с ваджройкак эмблемой бога-громовержца. Однако в буддийской традиции никаких таких ассоциаций не сохранилось. Ваджрарассматривается как символ высшей духовной силы, непреодолимой и непобедимой. Поэтому она сравнивается с алмазом, который может разрезать любое другое вещество, но сам алмаз невозможно разрезать ничем.

Еще одной причиной сравнения в буддизме ваджрыс алмазом является то, что она обладает высшей ценностью – неизменностью, чистотой и прозрачностью. Это выражено в таких терминах, как "Алмазный Трон" ( ваджрасана), обозначающий место, где Будда достиг Просветления, "Алмазный Резец" ( ваджрачхедика) – название одного из самых глубоких философских текстов Махаяны, который заканчивается такими словами: "Это священное изложение будет называться "Ваджрачхедика праджня-парамита сутра", потому что оно твердое и острое как алмаз, отсекающий все спорные понятия и ведущий к другому берегу, Просветлению".

Те школы, которые поместили это учение в центр своей религиозной жизни и мысли, стали поэтому известны под общим названием Ваджраяна– Алмазная Колесница. Во всех этих терминах понятие "удара молнии" полностью исключено, и это же верно для палийских терминов, например, Ваджираняна(Алмазное Знание), и других.

Идеи, которые были связаны с термином ваджрау буддистов ранней Ваджраяны нашли свое отражение в тибетском эквиваленте для слова ваджра, т.е. "рдо-рже"(произносимого "дорже"): "рДо" означает "камень", "рЖе" – "правитель", "владыка", "учитель". Таким образом, "дорже"– это "Царь камней" – самый драгоценный, самый могущественный и благородный из всех камней, т.е. бриллиант.

Как видимый символ ваджрапринимает форму жезла (эмблема высшей царской власти) и поэтому правильно будет называть его "алмазным жезлом". Этот жезл имеет форму, соответствующую его функции. Его центр – это сфера, которая представляет собой зародыш вселенной в его недифференцированной форме в качестве "бинду"(точка, нуль, капля, мельчайшая частица). На его потенциальную силу указывает спираль, исходящая из центра этой сферы.

От недифференцированного цельного центра отходят два полюса процесса развертывания в виде цветов лотоса, представляющих полярность всего сознательного бытия. Здесь берет свое начало пространство, т.е. наш трехмерный мир, символизирующийся "четырьмя сторонами вселенной", в качестве оси которой в центре находится гора Меру. Это пространственное развертывание соответствует духовной дифференциации принципа Просветления в форме пяти преображенных составляющих нашего сознания и соответствующих им Дхьяни-Будд; в нем сознание Просветления раскладывается подобно лучам света, проходящим сквозь призму.(более подробно об этом в следующих главах). Соответственно, мы видим, что из двух цветков лотоса выходят пять "лучей энергии" (изображаются пятью металлическими ребрами или спицами), которые вновь сходятся в точке вершины центрального луча, образуя с каждой стороны кончик ваджры, точно так же, как при медитации все силы сознания садхаки(практикующего) собираются в одной точке. Точно так же, как и в мандале(концентрическая диаграмма или пластическая модель, используемая для медитации, см. ниже Часть III), число лепестков лотоса может быть увеличено с четырех до восьми, включая промежуточные направления, так и здесь число лучей или ребер ваджры, сходящихся на осп, может быть увеличено с четырех до восьми. В первом случае мы говорим о пятиконечной ваджре, в последнем случае – о девятиконечной. Как и в мандале, центр всегда включается в это число. В самом деле, ваджраявляется абстрактной (т.е. не предметной) объемной двойной мандалой, двоичность которой (это не затрагивает вышеупомянутые числа, которые отражают лишь общую структуру обеих сторон) выражает полярность, относительный дуализм в структуре сознания и мира и постулирует "единство противоположностей", т.е. их внутреннюю взаимосвязь.

ВАДЖРА В ТРЕХ СТАДИЯХ СВОЕГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ

Однако главная идея ваджрызаключается в чистоте, лучезарности и неразрушимости Мысли Просветления ( Бодхичитта). Хотя алмаз может явить все цвета, по своей собственной природе он бесцветен. Этот факт (как мы видели в истории Гуру Канканапы) позволяет увидеть в алмазе символ того самого трансцендентального состояния Шуньяты, которое представляет собой отсутствие всяких умозрительных определений и условий и которое описано Буддой как "Нерожденное, Невозникшее, Несозданное и Неоформленное", потому что его невозможно определить никакими положительными качествами, хотя оно и присутствует всегда и повсюду. Такова суть вышеупомянутой "Алмазной Сутры" и основа Алмазной Колесницы.

Взаимосвязь между высшим и обычным состоянием сознания сравнивается некоторыми школами алхимии с взаимосвязью между алмазом и обычным куском угля. Нельзя вообразить большего контраста, и все же и тот и другой состоят из одного и того же химического элемента – углерода. Это символически указывает на фундаментальное единство всех веществ и внутренне присущую им способность к трансформации.

Для алхимика, который был убежден в глубокой аналогии между материальным и нематериальным миром и в единообразии законов природы и законов духа, эта способность к трансформации имела универсальный смысл. Его можно было применить и к неорганической форме материи, и к органическим формам жизни, и в равной степени к психическим силам, которые пронизывают и то, и другое.

Таким образом, эта чудесная сила трансформации выходит далеко за рамки того, что могла себе представить толпа в качестве "философского камня", который, как предполагалось, исполняет все желания (даже глупые!), или Эликсира Жизни, обеспечивающего бесконечную продолжительность земной жизни. Тот, кто переживает эту трансформацию, больше не имеет желаний, и продление земной жизни не имеет значения для того, кто уже живет в бессмертии.

Это снова и снова подчеркивается в историях Сиддхов. Все приобретенное посредством чудесных сил теряет в момент обретения всякий интерес для практикующего адепта, потому что он уже перерос мирские цели, которые делают желанным достижения могущества. В этом случае, как и в большинстве других, не цель оправдывает средства, а средства оправдывают цель, преобразуя ее в высший Плод.

Некий грабитель, который для приобретения непобедимого волшебного меча прибег к суровой практике медитации, не смог воспользоваться этим мечом, когда добыл его, потому что практика медитации преобразила злодея в святого.

Сходное отношение к обретенному могуществу характерно и для Гуру Нагарджуны. Он добыл Эликсир Жизни ( амрита) у себялюбивого отшельника по имени Вьяли, однако не стал использовать его для продления своей жизни во плоти, а передал Эликсир своим ученикам. Когда над его страной нависла беда, Гуру решил пожертвовать жизнью ради своих ближних.

Его главный ученик, царь Салабандха, пытался отговорить его от этой жертвы, но Гуру ответил: "Все рожденное должно умереть, все составное должно разложиться, все земные цели – преходящи. Как можно радоваться им? Иди же и прими Эликсир Жизни!" Но царь ответил: "Я могу принять его только вместе с моим Гуру. Если Гуру не остается, чем же амритапоможет мне? Какая ценность у жизни без духовного руководителя?" И когда Гуру, который пожертвовал всем, чем он обладал, отдал, как последний дар, свое тело, царь умер у ног своего Гуру.