Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке
Шрифт:
На лестнице меня чуть повело в сторону, но до дворика я добралась самостоятельно, несмотря на мягкость в коленях и легкое покачивание стен замка. Землетрясение — это было землетрясение. В горах, говорят, бывают небольшие, малозаметные для местных жителей, подвижки земной коры. Во всяком случае, Гунда шагала впереди со спокойствием Командора.
Свежий ветерок остудил разгоряченный лоб. Я присела на обломок гранитной скамьи, привалилась к шершавым камням и почувствовала, что всем сердцем, страстно и навсегда полюбила этот суровый, неласковый, но такой красивый уголок Земли. Я полюбила Гунду,
— Прр-привет… — сказала я и приготовилась спросить привидение, куда подевался его белый конь, почему оно не белое и не всадник и зачем ему мотоциклетный шлем, а, может быть, он и не Всадник вовсе, а король Хендрик? Но голова стала тяжелой, склонилась к плечу. Глаза закрылись сами собой.
После этого наступил провал в памяти. Проснулась я в розовой опочивальне, мучаясь от жажды, головной боли и слуховой галлюцинации. Где-то далеко-далеко, то ли в соседней комнате, то ли в другом конце замка, а может быть, на дне колодца, беседовали два бестелесных создания: старуха Смерть и Белый Всадник.
— Ну, и как тебе это нравится? — спросил свистящий шепот, каркающими интонациями он напоминал голос Гунды. — Я не верю ни единому ее слову! Что значит студентка из Восточной Европы? Какие легенды она изучает? Почему именно Грюнштайн? Что, в Швейцарии мало других замков? Кто позволил ей нарушить границы частной собственности?!
— Не кипятись, — ответил другой. — Замок продан. Это чужая собственность. Нам с тобой до него нет дела… Пусть заботится об этом новый владелец…
— Да, ты прав… Я слышала, новый владелец из этих, как их, «новых русских»… Но как она могла продать замок?! Почему ты не вмешался?!
— Прошу тебя, не начинай все сначала… Оливия отсудила его при разводе, она имела полное право делать со своей собственностью все, что хотела.
— Продала и тут же умерла… Ты не находишь это странным?
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу узнать, зачем ты приехал?
— Ты же сама меня просила!
— Я?!
— Э-э-э… Я нашел сообщение на пейджере: «Срочно приезжай в Грюнштайн». Все бросил и приехал.
— Я не звала тебя.
— Как — не звала?!
Они замолчали. И я успела задремать.
— Как ты думаешь, кто она на самом деле? — опять проскрипел ворчливый голос.
— Чужестранка… Дочь алхимика… И имя ее Аньес…
— Ты все смеешься… Точно тебе говорю, она с ними заодно! Она знает папашу Бонифация! Только что прибыла в Швейцарию и тут же познакомилась с ним! Ха! Так я ей и поверила…
— Ерунда… Этот старый сатир все время околачивается в округе и не опускает случая пококетничать с хорошенькими туристками.
— Никакая она не туристка. Говорит, потеряла вещи в лесу. Ха! Воровка она, воровка. Ковра-то нет!
— Посмотри на нее: маленькая и худенькая, легче пушинки… Как она могла унести этот ковер?
— Как, как… Сообщник у нее есть… Вот помяни мое слово, она здесь неспроста! И ты как хочешь, но я не позволю ей хозяйничать в замке!
— И как же ты собираешься ей не позволить?
— А вот как: пойду и растолкаю ее, и выгоню! Отведу на станцию, пусть там дожидается завтрашнего поезда!
— Не надо… Что ж, ей придется ночевать в развалинах мельницы? Это не гостеприимно… У меня есть другой план…
Шепот превратился в шорох морских волн, в позвякивании кубиков льда о стекло высокого стакана с коктейлем, в нежный голос мачо, который пел песню о любви. Мне снились Багамы, зеленые пальмы, синий океан и желтое солнце. Солнце жгло немилосердно. Во рту все пересохло, как в пустыне.
Я резко села, прислушиваясь к тишине замка. За окном догорала вечерняя заря.
— Гунда! — из горла вырвался хриплый клекот.
Проклиная какао и настойку на рябине, я нащупала в изголовье очки, сползла на пол и почти в полной тьме выбралась из опочивальни. В конце коридора поблескивал желтый лучик света. Я двинулась к нему с надеждой на спасение, как одинокий путник к оазису.
Глава 15
Год 1428, вечер
— Не ходи по замку в одиночестве, — сказал Хендрик, отряхивая подол желтого платья. — Здесь легко заблудиться. Замок столько раз достраивали и перестраивали, что никто толком не знает его коридоров. В прошлом году потерялся кравчий. Так и не нашли.
Я передернулась в запоздалом страхе и с благодарностью посмотрела на маркграфа. Что, если бы он меня не нашел? Так и блуждали бы мы с Блумом по заброшенным коридорам, он в подвалах, я — наверху. А следом бы крались страшные тени с арбалетами.
— Кто же стрелял? — похолодела я от третьей волны страха, вспомнив стрелу и колпак.
— Не знаю, — Хендрик в досаде стукнул кулаком по стене. — Не было там уже никого. Но кто-то же спустил тетиву арбалета при льежских доспехах?!
— Привидение? — ахнула я.
— Э, нет, — горько усмехнулся он. — Привидению не справиться. Оно же бестелесное. А тетиву натянуть — силенка нужна… Ну, ты готова?
Я кивнула и вернула ему влажный шейный платок. Ледяная вода, которая била из небольшого фонтана, остудила мое разгоряченное, зареванное лицо. С таким лицом было бы неловко появиться перед мачехой маркграфа и придворными. Парчовое платье немного испачкалось во время скитаний по заброшенным коридорам, но я уповала на то, что Изабелла экономит на свечах, и впотьмах никто не заметит.
Маркграф протянул руку, и мы двинулись по коридорам замка. На этот раз скорым шагом, не задерживаясь для повторения того самого поцелуя. Того поцелуя, от воспоминания о котором у меня слабели колени, а сердце начинало биться часто-часто.
Да, сердце биться…
На половине Изабеллы царило яркое веселье. В зале собралось полсотни придворных дам и кавалеров. Жонглеры забавляли их ловкой игрой с шарами и пустыми флягами. Играли музыканты, услаждая слух нежной мелодией. Столы, уставленные серебряной посудой с яствами, ждали гостей для трапезы.