Особенности национального менталитета. Сборник рассказов

– Вставай! – негромко позвал отец, и легонько толкнул спящего Шамиля в бок. Мальчик ещё некоторое время боролся с крепким здоровым сном, не желавшим его отпускать, но победив, наконец, выбрался из-под одеяла. За окном робко пробивался бледный рассвет. Звезды ещё горели, хотя уже весьма тускло, постепенно растворяясь в первых лучах восходящего солнца.

Отец стоял посреди комнаты, сложив руки на груди, и упорно сверлил пристальным взглядом мерцающий экран. По его красным глазам Шамиль понял, что отец не ложился спать и, вероятно, всю ночь смотрел телевизор.

Мать гремела на кухне посудой. Она скоро готовила завтрак и попутно собирала мужчинам обед, с собой, в дорогу. Термос, с ароматным чаем из листьев смородины, вишни и клубники, и горсткой отборного изюма, стоял уже на столе. Рядом – лежали, завернутые в газету, вареные яйца.

Шамиль встал. Чтобы скорее смыть с себя остатки сна, он выбежал во двор, нацепив попутно шлепанцы на босые ноги, окунул голову в бак с водой, стоявший тут же, под навесом, живо растёр заспанное лицо ладонями и, громко фыркая, побежал обратно в дом.

Позавтракав, мужчины вышли во двор. Отец закурил, а Шамиль, схватил лопату, прислоненную под навесом к стене дома, и побежал в огород. Спустя некоторое время, он вернулся, широко улыбаясь, и протянул отцу консервную банку с червями. Отец одобрительно похлопал сына по плечу и убрал банку в карман рюкзака. Удочки, приготовленные ещё с вечера, были уже привязаны к рамам велосипедов.

Во двор вышла мать. Дав несколько напутствий мужу, она обняла сына, крепко прижав его к себе. Шамиль, смутившись, выпутался из маминых объятий и посмотрел на отца, который ехидно улыбался ему сквозь чёрные, густые, как щётка, усы.

Наконец, оседлав велосипеды, мужчины выехали за ворота и, тяжело дыша и отдуваясь, стали подниматься по грунтовой дороге, круто идущей вверх по склону холма.

Достигнув вершины, Шамиль остановился и, обернувшись, посмотрел вниз. Мать провожала их. Она стояла на крыльце и, сняв с головы белый платок, махала им вслед. Сын помахал ей в ответ и помчался догонять отца.

Ехали молча. Отец разговаривал, по обыкновению, редко. Не только с сыном, но и вообще, с людьми. Он больше предпочитал слушать. И думать. Болтливых людей отец не любил, в особенности – болтливых мужчин. Отец считал, что говорить нужно всегда по делу, а если нет дела – то и говорить не о чем. Так же сдержан он был и в проявлении чувств.

Шамиль верил, что его отец всегда прав, и во всём старался ему подражать, даже если это и редко удавалось. И хотя отец всегда молчал одинаково, его сын, каким-то шестым чувством, улавливал суть этого молчания, а именно: удовлетворен его действиями отец или раздосадован.

Рассвет уже вырос в полноценное утро. До озера оставалось ехать еще около восьми километров. Воздух наполняла прохладная свежесть, в которую ярко вплетались тонкие ароматы полевых трав и цветов, окропленных животворной росой. Птицы, радостно и звонко, щебетали в темном, густом лесу, вдоль которого, молча, ехали двое мужчин. Первому, ехавшему впереди, на вид, было около сорока лет, второй – еще недавно лишь, разменял свой первый десяток. Это были отец и сын. Сына звали Шамиль.

Мальчику было скучно ехать в молчании, и он, несколько раз, попытался завязать разговор. Отец отвечал кратко и неохотно. Было видно, по морщинам, прорезавшим его лоб, что он о чем-то размышляет.

Оставив тщетные попытки поговорить с отцом, Шамиль стал наблюдать за тем, как тот крутит педали и, пытался подстроиться под его ритм.

Он пытался крутить в ногу с отцом, но ничего не получалось: колеса у велосипеда Шамиля были меньшего радиуса, и когда он крутил педали одновременно с отцом, то начинал заметно отставать и тогда приходилось крутить вдвое быстрее, чтобы снова сократить расстояние между ними. Это занятие – ему тоже, скоро наскучило.

Тогда мальчик принялся вспоминать, как он ездил на рыбалку с ребятами. Ехать с друзьями однозначно было веселее, но ловить рыбу никто из них, толком, не умел, а вот отец Шамиля – был самым настоящим рыболовом! Шамиль очень гордился, когда отец брал его с собой на рыбалку, и после рассказывал ребятам во всех подробностях: где, как, и сколько они рыбы вдвоем наловили. К тому же, мальчик был единственным, среди сверстников, кто знал названия всех рыб, водящихся в их краях, и даже различал их по видам.

Затем, Шамиль вспомнил, как старшие ребята ловили вдоль берегов озера ужей. Они разрешали Шамилю с друзьями подержать пойманных змей в руках. Потом, ужей отпускали на волю, а на руках, оставался отвратительный запах гнилой рыбы.

Сын поравнялся с отцом и поехал рядом.

– Па! А ты в детстве ловил ужей?

Отец утвердительно промычал, а затем, подумав, добавил:

– Конечно. Ловил.

– И я ловил! – радостно заявил Шамиль.

Дорога стала шире и была сплошь усеяна крупным щебнем. Лес закончился, и за ним, в глубокой низине, показалось серебристое зеркало озера. Спуск к нему был довольно крутой, поэтому приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержать велосипеды в равновесии, объезжая большие валуны, и при этом, удерживать тормоз, чтобы избежать сильного разгона.

Спустившись к озеру, отец с сыном положили велосипеды в высокую траву. Их спины и ноги немного затекли от продолжительной тряски по неровной дороге. Размявшись, они оба присели здесь же, на бревне старого высохшего тополя, поваленного ураганом.

Отец закурил, всматриваясь в гладь озера подернутую легкой рябью, а Шамиль, энергично вертел головой, высматривая, где бы ему срезать подходящие ветки, чтобы сделать из них рогатки, в качестве подставок под удочки. Он встал, и направился кустарнику, густо обступившему часть берега озера.

На белом плоском валуне, грелась на солнце змея. Шамиль заметил ее, и осторожно крикнул, чтобы не спугнуть:

– Па! Здесь змея! Уж! Уж здесь! – он подкрался к ней тихонько сзади и, быстрым движением, как учили старшие ребята, схватил змею у основания головы. Сердце его наполнилось адреналином и забилось быстрее. Мальчик высоко поднял вытянутую руку, крепко сжимая пальцами, извивающуюся неистово, рептилию, и радостно крикнул: