Особенный. В твоих руках

Эклер Натали

Досмотрев минутный ролик, хмурю брови. Низкое качество телефонной съемки портит все впечатление. Мне нужны профессиональные студийные видео, такие – не годятся.

– Хочу попросить Влада поснимать меня. С софитами, экраном и на профкамеру, как он для сайта делает. Сколько это будет стоить?

– Для тебя – нисколько, – улыбается. – Ты же наша девочка.

Сложив телефон в сумку, Ника достает ключи от машины.

– Но любая работа должна быть оплачена. Это для блога.

– Станешь знаменитой – сводишь

нас с Владленом в ресторан. Хороший и дорогой, желательно парижский или миланский, – смеется, направляясь к выходу.

Я остаюсь стоять посреди зала:

– А если не стану?

Ника оборачивается:

– Станешь, даже не сомневайся! Ты не против, если я отправлю это видео одному знакомому? Он работает в Москве в продюсерском центре, спрашивал интересную девочку для клипа какого-то рэппера.

– Отправь, конечно. Если что, я и в массовке готова потанцевать.

– Не нужно размениваться, красота моя. Массовка – не для тебя. Ты не просто хорошо танцуешь, ты в танце искришь! Что-то магическое в тебе раскрылось, очень мне нравится.

– Спасибо, – смущаюсь.

– Откуда ты движения берешь? Ты же бальница, столько лет в паре и в рамках правил, и вдруг такая свобода. Подсматриваешь у кого-то?

– Нет, они приходят, как видение, или во сне, – смущаюсь еще больше.

– Интересно! Расскажешь потом, я уже опаздываю, у меня встреча с родителями юниоров. Будешь уходить – не забудь поставить на охрану. Код помнишь?

– Обязательно! – ­обещаю ей в спину.

Оставшись в одиночестве, поглаживаю плечи. Моя магия – это боль, которую я пробую вылечить. Танец, который Ника так высоко оценила, родился в том чертовом доме, в той самой комнате. Я все-таки осталась на ночь, потому что автобусы уже не ходили, а ночное такси с южного берега в августе стоит, как половина почки.

Макс ночевал в другой комнате. Не знаю, спал он или нет – я глаз не сомкнула. Лежала в простынях, хранящих запах нашей близости, смотрела в потолок. Низ живота тянуло, нога ныла, сердце на части рвалось. Всей этой боли назло я поднялась с кровати и начала танцевать – так, как чувствую...

Отдохнув, по новой включаю песню. Она не подходит по смыслу и это раздражает. Вечером буду искать другую, пока танцую под эту. Мне нельзя терять время. С понедельника начнутся занятия в универе, тренироваться ежедневно не получится, а у меня грандиозные планы – на блог и на жизнь.

С финальным аккордом оседаю на пол. Устала. За окном еще день, но солнце уже низко, еще лето, но осень уже близко.

– Круто танцуешь! Не знал, что ты так умеешь.

По спине прокатывается дрожь. Я не ожидала услышать этот голос и не могу сказать, что рада его слышать.

– Что ты здесь делаешь?

Красовский стоит в дверях, подпирает плечом косяк. Руки в карманах белоснежных брюк. Он весь в белом, а я вся в черном, под цвет настроения.

–

Заглянул попрощаться. Вечером в Москву улетаю, – говорит с улыбкой.

Вот странный, мы вообще-то расстались.

– Ну, прощай! Удачи в Москве! Что там, кстати?

– Свадьба какого-то олигарха, будем пьяных гостей ча-ча-ча развлекать.

– Если за это платят, почему нет? – пожимаю плечом.

Илья кивает, соглашается. Мы с ним часто танцевали на частных мероприятиях за деньги, это нормально.

– Может кофе выпьем?

Оттолкнувшись, он направляется ко мне. Все так же улыбается, выглядит хорошо. Не могу понять: стрижка новая, что ли?

– На самолет не опоздаешь?

– Успею. Идем?

Красовский протягивает руку. Я машинально вкладываю в его ладонь свою и поднимаюсь. Держать его за руку в нашей родной студии так же естественно, как щуриться на солнце. Это на уровне рефлекса.

– Не уверена, что хочу кофе.

– Можем выпить чай или сок, – он не настаивает, именно предлагает. – Отметим твое возвращение в студию.

– Ладно, – соглашаюсь. Повод действительно есть.

– Хорошо у тебя получается в этом стиле. Неожиданно.

Красовский не жадный не комплименты. И сам похвалу любит, тот еще нарцисс.

– Спасибо. Ника показала мне ваш выход в Штутгарте. Ты отработал безупречно, – спешу сделать ответный реверанс. – Ульяна переигрывала, на мой взгляд.

– Есть такое, – вздыхает.

Со мной он уже стал бы Чемпионом Европы, мы оба это знаем, но реальность такова, что вместе танцевать мы больше не будем.

Я ухожу в раздевалку, Илья выключает стереосистему и гасит в зале свет. У меня чувство, похожее на дежавю, но это не оно. Мы сотни раз вот так уходили после тренировки вместе.

– В дом уже переехали?

­– Мама со Славой – да, я пока в городе живу.

– Одна?! – удивляется.

– Мне не страшно, вокруг люди, – отшучиваюсь, нервно хохотнув.

Волнуюсь отчего-то. Руки дрожат, пока вещи в рюкзак складываю. Это не из-за Ильи, что-то другое.

Студия находится на втором этаже. Пока Красовский включает сигнализацию, я медленно спускаюсь. С каждым шагом вниз уровень моего волнения ползет вверх. Илья догоняет, галантно открывает передо мной дверь.

– Куда пойдем? – подставляет локоть, и я беру его под руку

– Мне все равно.

Мы синхронно преодолеваем спуск с порога в пять ступенек. Двигаться в паре с Ильей мне по-прежнему комфортно, но что-то не так – предчувствие не отпускает.

Сначала я ощущаю легкое покалывание между лопаток, а потом слышу:

– Лиза, можно тебя на минутку?

Сердце подпрыгивает. Этот низкий голос тоже звучит неожиданно, но ему я рада до резко вспотевших ладошек.

– Кто это? – спрашивает Илья, не шевеля губами.

А я в замешательстве, что ответить.