Особенный. В твоих руках
Шрифт:
Максим Доронин стоит рядом с красной бариновской «Хондой» и выглядит, как чертов мачо. Высокий, широкий и брутальный настолько, что колени мои слабеют.
Глаз от него отвести не могу. Мы не виделись после той поездки и не разговаривали. Я заблокировала его номер, но не мысли о нем.
Боже мой, как сильно я соскучилась!
– Это…Это… – заикаюсь шепотом, – …брат мой двоюродный, по линии отца. Подожди, я быстро.
Намеренно не отпускаю Красовского. Его присутствие – хоть какая-то гарантия моей адекватности.
– Ты нас не познакомишь? – удивляется Илья.
Зря я ляпнула про брата.
Мы подходим вместе, сердце срывается в галоп.
– Привет. Что-то случилось? – очень стараюсь вести себя непринужденно.
– Добрый день! Или уже вечер? – весело здоровается Илья.
Макс молчит. Смотрит только на меня, да так, что волоски приподнимаются.
– Знакомься, Илья, – говорю чужим высоким голосом. – Это Максим, он недавно приехал, а вообще живет… далеко.
Тупейшее представление.
У Доронина едва заметно дергается уголок губ, он еще раз называет свое имя и протягивает руку Красовскому. Тот пожимает ее и говорит дежурное «приятно познакомиться». У меня перед глазами мушки и во рту напрочь пересохло. Как люди вывозят подобные ситуации без инфаркта?
– Извини, Илья, но нам с Лизой нужно поговорить. Наедине. Минут пять-семь, – произносит Макс, глядя почему-то на меня.
Очень похожую фразу он сказал Маше в горах, а потом целовал меня так, что земля из-под ног уплывала. Ох, как он целовал. Память – та еще предательница, картинки подбрасывает невовремя.
– Окей, без проблем, – отзывается Красовский. – Я тогда в нашем кафе подожду, – это уже мне говорит.
Я киваю, как болванчик, и радуюсь, что ложь осталась незамеченной, но тут Илья все портит:
– Не знал, что у Веты есть взрослый брат, но рад нашему знакомству.
Парни обмениваются рукопожатиями, я покрываюсь нервной испариной. Вот это залет!
– Брат, значит. Интересно, – хмыкает Макс, когда мы остаемся вдвоем. – Ты снова с ним? Помирились?
Он понял, кто такой Илья. Видел наши выступления, сопоставил факты.
– Что? Нет! Я… Мы не ссорились, – путаюсь в показаниях, переминаясь с ноги на ногу.
Хочу сказать, что мы расстались по-хорошему и общаемся, как друзья, но получается иначе.
– Даже так, – снова хмыкает Макс. – Все интереснее и интереснее.
У него какие-то претензии ко мне? Я ему ничего не должна! Вздернув подбородок, сощуриваю глаза и перехожу в наступление:
– Ты как здесь оказался? В смысле, как нашел меня?
– А ты от меня пряталась?
Его очередной хмык уже бесит.
– Что нужно?
– Прокатимся?
Вот как! Разговаривать вопросами будем, значит. Ладно.
– Зачем?
– Если скажу, что соскучился – согласишься?
В этом вопросе есть и ответ. Услышав его, мое влюбленное сердце радостно подпрыгивает.
– Ты предлагаешь просто покататься? С какой целью?
Макс вздыхает. Достает шлем и протягивает мне:
– Садись – и узнаешь.
Его голос смягчается, на губах появляется улыбка. А глаза… Я не могу в них не смотреть, утопаю в их синеве. Приворожил он меня, что ли?
– Я не люблю сюрпризы, – предупреждаю, но шлем зачем-то беру.
– Все любят сюрпризы, если они приятные.
– С чего ты взял, что мне понравится? – хмыкаю в его же манере.
– Просто знаю. Уверен.
Какое вопиющее у него самомнение, и как же сложно мне ему противостоять.
– У меня есть планы на вечер, – делаю последнюю попытку.
Сегодня я врунишка в превосходной степени. Нет у меня никаких планов, кроме как страдать по нему, рассматривая фото в телефоне. И я хочу сесть на этот красный мотоцикл и уехать с ним.
– Еще не вечер, мы успеем. Отвезу тебя, куда скажешь и как только захочешь. Соглашайся, Элли, ну же!
Макс уже сидит на «Хонде» и смотрит игриво, уверенный, что поддамся на уговоры. А что я? Я плавлюсь под его взглядом, как сыр в микроволновке.
– Только до вечера, – ставлю бестолковое условие. Вечер – растяжимое понятие, если проводишь его с парнем, в которого влюблена.
Надев шлем, перебрасываю ногу и берусь за пассажирские поручни. Хорошо, что я сегодня в брюках. Плохо, что пытаюсь вспомнить, какое на мне белье.
– Лучше держись за меня, – советует Макс.
– Быстро поедем?
– Мне так будет спокойнее.
Мне так будет беспокойнее, но я его обнимаю.
«Хонда» трогается резко, вынуждая теснее прижаться к крепкой спине. От нахлынувших чувств крепко зажмуриваюсь. Ни гордости у меня, ни совести, да и ума становится меньше, когда он рядом. Но я лучше сделаю и пожалею, чем буду жалеть, что не сделала.
Не знаю, сколько времени прождал меня Красовский и понял ли он, что Макс – никакой мне не брат. Несколько раз он набирал, но я не слышала, мы уже мчали по трассе.
Глава 29
Впереди виднеется ярко синяя полоска моря, в высохшей за лето траве оглушительно громко стрекочут кузнечики. Мы уже съехали с асфальта и катимся по проселочной дорожке между виноградников. Скорость маленькая, а я все так же прижимаюсь к широкой спине Макса и мечтаю, чтобы этот чудесный момент продлился подольше.
Есть у времени жестокая особенность мучительно тянуться, когда тебе плохо, и незаметно пролетать, когда очень хорошо. Не знаю, сколько времени мы с Максом ехали, согласно часам, по моим ощущениям – жалкие минуты.