Особенный. В твоих руках
Шрифт:
– Пусти, меня, дышать трудно, – толкаю маму и пытаюсь сесть.
Как жить теперь с этим? Как? Не хочу!
Мама выпрямляется. Животик к нее уже большой. Глянув вскользь, закрываю глаза. Реально хочу умереть.
– Ребенок не от Ильи? – острожно спрашивает мама, я подтверждаю молчанием. – А чей он? Был…
Именно, что был. Нет ребенка, нет отца. И чувств к нему тоже нет, ничего не осталось, пусто внутри.
– Ничей. С каким-то левым парнем из клуба переспала.
–
– Сама захотела. Отстань, – закрываю лицо руками. – Я хочу одна побыть, прошу!
– Вета! – голос мамы становится строже. – Зачем ты так? Я чуть с ума не сошла за эту ночь! Слава в предынсультном состоянии этажом ниже лежит. Это он тебя нашел, на руках в больницу нес. Мы же твоя семья!
Семья – это они со Славой и Алиска, которая скоро родится, я уже сама по себе, мама еще не поняла.
Она весь день провела со мной в палате. Вздыхала, причитала, супом накормить пыталась. Плакала тихонько у окна, когда думала, что сплю. А я не спала, я думала, как дальше жить и ничего придумать не могла. Понимала только, что хочу уехать и начать новую жизнь. Но куда, как, на какие деньги? Где искать поддержку?
Ответы на эти вопросы нашлись неожиданно и уже на следующий день.
***
Больничный чай на вкус, как вода, только сладкая. Из-за боли в горле я не могу есть, поэтому пью его, чтобы голова от голода не кружилась.
– Скажи мне честно, Вета, ты же не пыталась специально отравиться? – шепотом спрашивает мама, плотно прикрывая за собой дверь.
Ходила в ординаторскую с врачами шушукаться, уговаривала выписать меня после осмотра. Наговорили ей там лишнего.
– Что за глупость? – фыркаю, глотая горячий чай и глядя на грустное серое небо в окне. На душе у меня ровно так же.
– Врач говорит, что у тебя кровотечение открылось из-за принятых лекарств, у них есть подозрение…
– Не травилась я намеренно! – перебиваю не без раздражения. – Живот болел сильно, темно было, таблетки перепутала.
– Если бы Слава позже приехал, если бы не нашел вовремя… Я бы не перенесла, Вета, – причитает мама, не слушая меня. – Пережить собственного ребенка – самое страшное наказание.
– Не думай о плохом, тебе нельзя волноваться, – напоминаю, уткнувшись носом в стакан.
– Легко так говорить, когда не знаешь, каково это. Поймешь, когда свои дети будут…
Она осекается, подходит к окну и обнимает себя за плечи. Рассказали ей о моем резусе и проблемах в будущем.
– … Там к тебе Илья пришел. Ты его пустишь?
– А почему он пришел? – удивляюсь, но тут же понимаю. – Это ты рассказала, да?
– Позвонила его маме,
– Какую правду?
– Что ты вместо цитрамона нечаянно выпила таблетки Славы и у тебя критически упало давление.
Продолжая цедить чай, я беззучно усмехаюсь. Маме всегда было важно мнение окружающих и страшно, что о ней подумают другие. Она подстраховывается, рассказывая знакомым свою правду.
– Капец, ты бледная, – открыто удивляется Илья, опуская на тумбочку пакет с бананами.
Хорошо, что не цветы принес, я бы взвыла при виде букета в таких обстоятельствах.
– Завтра буду огурцом. У меня вечером занятие с малышками, не хочу отменять.
– Надо же, так неудачно перепутать таблетосы, – косится на меня Красовский.
Не верит в мамину правду. Я бы тоже не поверила.
– Давно пора сделать лазерную коррекцию зрения, а то сослепу можно крысиного яду выпить, – пытаюсь пошутить.
– Это вроде не очень дорого.
– Не очень, но я пока не заработала.
Илья берет стул, беззвучно ставит рядом с кровью и садится. Смотрит в глаза. Серьезный, решительный. Давно не видела его таким.
– А я как раз по этому поводу. У меня к тебе есть предложение.
Я выгибаю брови и ставлю недопитый чай рядом с его бананами.
– Если ты про танцы, то в спорт я не вернусь.
– Понимаю. Сам устал от этой гонки, – кивает Илья, сдвигая стакан подальше от края тумбочки. – Думаю, пришло время начать зарабатывать с помощью опыта и имени. Ты помнишь Эда из Штутгарта? Он в жюри сидел. Приглашал нас в ресторан, а мы не пошли.
– С голубыми волосами который? Странненький такой? – щурюсь, припоминая какого-то Эдгарда.
– Он не странный, и волосы у него теперь обычные, – будто обижается Илья. – Мы виделись недавно. Короче. Он предлагает нам открыть большую школу танцев в Мюнхене. У него там есть помещение, и он готов взять на себя все оргвопросы.
– Нам? – переспрашиваю. – Причем здесь я?
– В Европе нас знают, как пару. Я предлагаю тебе ехать и работать вместе, как муж и жена.
– Как кто? – невольно округляю глаза.
Ушам своим не верю. Это он так шутит?
– Так будет проще оформить визы, да и логично. Школа Красовских – хорошо звучит, правда?
– Но я тебя не люблю, Илюш.
– А это неважно, брак будет формальный. Сейчас я все тебе поясню.
Он придвигает стул ближе и понижает голос. С каждым его словом мои брови ползут выше, а глаза все больше округляются.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ