Особняк со странностями
Шрифт:
Пятно не вняло визгу. И не вздрогнуло даже. Только сильнее уцепилось за ворот, стягивая так, что через долю секунды я могла издавать лишь безумный хрип, пытаясь вдохнуть.
Балконом наглое бегство не ограничилось. Совершенно не сбавляя дикого темпа, пятно пролетело каменные перила, двигаясь дальше.
Под ногами вместо облюбованной твердой почвы сейчас виднелись мраморные плиты аккуратных дорожек и зеленая лужайка. Все бы ничего. Но подобное великолепие было ой как далеко внизу. В этот момент я стала бояться уже не того, что
И как назло именно после этой мысли ворот перестал сдавливать шею, позволив мне нормально вдохнуть и заверещать от ужаса:
— Не урони!
Клякса, причмокивающая над моим ухом, издала что-то сродни удивленного «кхе-кхе» и… выпустила ткань ночной рубашки.
Я отправилась в свободное падение.
Правда, длилось оно совершенно недолго. Но кровь в жилах успела застыть. А я, вероятнее всего, поседела. По крайней мере, чувствовала себя именно так. Напуганной до икоты. Растерянной. И обворованной. Причем нагло обворованной. Ибо этот краткий полет точно отобрал у меня несколько десятков лет жизни.
— Даже еду похитить нормально не можешь! — вызверилась я, как только пятно опять подхватило за ворот.
— Что?!
— Крепче держать силенок не хватает?! — откуда только смелость взялась? Наверняка, после пережитого ужаса в мозгах что-то заклинило. Что-то важное. Отвечающее за самосохранение.
— Ты меня-я ещ-ще и уч-чить бу-удеш-шь?
Говорил мне папа, что мыслить вслух — плохая привычка и до добра не доведет. Прав был.
— Ну, если ты сам не справляешься…
Судя по звукам, нечто неистово закашлялось, сильно тряхнуло меня, так что зубы клацнули и… отпустило. В свободное падение. Опять.
Выпучив глаза, я следила, как быстро приближалась земля.
Благо высоко на этот раз не было. Всего-то метра с три. Просто сознание сыграло злую шутку и падение растянулось во времени, показавшись мне адовой вечностью.
Довольно ощутимо приземлившись на пятки и упав на филейную (многострадальную в последние дни) часть, я вскочила и, как ошпаренная, припустила туда, куда глаза глядят. А глядели глаза эти, оказалось, в сторону окультуренных зарослей, что начинались сразу за великолепным садом.
Идеальное место для тихого перекуса!
Мной!
Но-о-о… менять направление и метаться было еще менее перспективным, чем со всей дури бежать на место предполагаемого зверства.
— Вс-се равно не убежиш-шь, — пыхтело над ухом нечто, не отставая и на метр.
Хорошо этой гадости насмехаться, темным облачком зависнув надо мной!
Чертыхаясь, я в который раз повыше задрала подол рубашки, что неумолимо сковывала движения, и приказала себе не останавливаться. Несмотря ни на что. Даже на резкую боль в правом боку. Или отдышку. Или разноцветных мушек перед глазами и головокружение.
Врал физрук, Никодим Прокофьевич, говоря, что во время бега обязательно откроется второе дыхание. Нагло
— Надое-ело! — рявкнуло пятно мне на ухо. — Стой!
Воняющая дрянь попыталась вновь схватить меня за ворот, но я успела резко отмахнуться. Пальцы увязли в чем-то липком и позвоночник обдало леденящим холодом. От неожиданности я запнулась и плашмя полетела на землю. Пятно тоже резко остановилось, возрясь на меня вдруг появившимися зелеными глазками-пуговками. Чернильная клякса стала обретать очертания, словно проявлялась, становилась материальной. Чему несказанно… удивилась.
— Ис-стинная?! — хрипло прокаркало нечто и, жадно оскалившись, потянулось ко мне всем темным, как плотная ткань, телом. — Еще!
Каждое рваное касание отзывалось острой болью, точно по венам пускали жидкий азот, пытаясь заморозить внутренности.
— Еще! — ревела тварь.
— Катя-я! — прорвался знакомый крик в это безумие.
— Егор!
— Еще! Ма-ало! — ускорилось нечто, пытаясь оплести меня руками, прижать к себе поближе. — Ещ…
Тварь замерла, подавилась словом, из черноты появилась вполне нормальная рука, сжимающая зажигалку с крохотным оранжевым пламенем. Пятно булькнуло и… распалось едким дымом. Вместо него надо мной, обеспокоенно хмурясь, склонился… Егор.
ГЛАВА 6
— Ты в порядке?
В данную минуту я с трудом могла понять, что вообще значит так называемый «порядок», не то чтобы адекватно оценить собственное состояние.
— Катя?
Егор прерывисто и шумно дышал. И я не могла заставить себя сфокусироваться на чем-нибудь ином кроме этого рваного дыхания и неестественно побелевшего лица мужчины, что с искренним беспокойством вглядывался в меня.
Не дождавшись ответа, Егор заключив меня в такие крепкие и одновременно бережные объятья.
— Этого не должно было случиться, — выдохнул он, уткнувшись носом в ложбинку между моей шеей и плечом. — Прости.
Немного отстранившись, мужчина продолжил допытываться:
— Ты ранена? Что-то болит?
Судорожно прислушиваясь к себе, поняла, что единственное реально раненное место… нервная система. Моя гордость. Рационализм и скептицизм. Остальное не слишком и пострадало.
Кроме усталости на грани какого-то неправильного истощения, никакого особого дискомфорта не чувствовала. К тупой ноющей боли во всем теле и отдельно в попе я уже как-то и попривыкла.
— Что это было? — прохрипела я, все еще не совладав с дрожью страха.
Егор нахмурился:
— Я не могу сказать.
— Ты что издеваешься? — задохнулась я. — Что за пятно собиралось меня сожрать?
— Катя! — одернул он меня, внимательным, встревоженным взглядом обводя окрестности. Словно выискивал что, всматриваясь в окружающие заросли. — Поговорим позже. Не здесь.
— Ага! Как же! — не поддалась наглой уловке. — Лучше сразу скажи, что никогда и прикажи послушно заткнуться!