Особо опасен
Шрифт:
США. Штат Монтана. Где-то в горах…
Я приложил правую руку к груди, и слегка склонив голову, произнес:
— Благодарю тебя! Ты спас мне жизнь!
Какой ко всем чертям покер-фейс? Покер-фейс — это всего лишь маска хитрого карточного игрока, чтобы не выдать противникам комбинацию карт в его руке. Хрень всё это собачья.
Вы когда-нибудь смотрели на лицо индейца, который в упор смотрит на тебя, но при этом его лицо не выражает ничего. Ни- че-го… То есть, абсолютно ничего. Ну, разве что только, абсолютное суровое спокойствие. И всё…
Слегка
— Oh-kee (Оки — приветствие на языке сиксика «черноногих»)
Немая сцена. Я стою и смотрю на него. а он стоит и смотрит на меня. Я понятия не имею, на каком языке он ко мне обратился. И что при этом сказал, но очень похоже на приветствие.
Блин… Я — такой дурак. Я только сейчас сообразил, что сгоряча поблагодарил его исключительно на русском языке… Срочно надо исправлять положение.
Снова исполнив ритуал с прикладыванием кулака к сердцу, приветствую его так же, как и он меня до этого. Надеюсь, что я не перепутал буквы и ударения:
— Oh-kee!
И сразу же после этого произношу:
— Thank you! You saved my life! (англ. Благодарю тебя! Ты спас мне жизнь!)
— Ца ниита’пии? — откликается мой собеседник.
Он явно меня о чём-то спросил…
— Я не понимаю. — отвечаю ему по-английски.
— Как ты? — переходит и он на язык Шекспира.
— Нормально.
Ну, а следующий вопрос, больше похож даже не на вопрос, а на утверждение.
— Ты убил всех тех людей на дороге…
Ну, что же… Я не хочу врать этому человеку. Он спас мне жизнь. А ещё… А ещё я понимаю, что врать ему бесполезно. Он уже был там и знает правду. Если он, конечно. настоящий индеец. Хотя трудно в этом сомневаться, глядя на него.
— Нет. Я убил только семерых. Шестерых на дороге и одного, того, кто лежал у машины. Но его я убил, когда они гнались за нами. Стрелять по нам они начали первыми. Человека без головы… (я не знал, как лучше сказать про вышибленные картечью мозги копа). Его убил мой друг, когда спасал меня. Друг умер от раны. Его подстрелили, когда гнались за нами.
— Ты много говоришь…
— Всё, что я тебе сказал — правда.
— Я знаю. — изрёк индеец и снова замолчал.
Кажется, что он не любит многословия. А может все индейцы такие. Недаром бледнолицых они называли людьми с двумя языками. За частую ложь и словоблудие.
— Пойдём! — предложил индеец и не дожидаясь моего ответа, повернулся ко мне спиной и зашагал в сторону моей бывшей пещеры.
Иду следом. Наблюдаю за тем, как он мягко ступает по камням, ловко огибая места с глиной и грязью. После него если и остаются какие-то следы на земле, то прочитать их вряд ли сможет кто-то посторонний. Ну, разве что такой же, как и он, индеец- охотник.
До пещеры мы дошли быстро. Он указал на вход и сказал.
— Твои вещи там.
— Я не смогу забрать всё. Не донесу.
— Возьми то, что тебе по силам!
Спускаюсь в пещеру. Что мне взять? Я действительно не унесу всё. Даже то, что хотел бы забрать. Это мне реально не по силам. Попробую взять только самое необходимое. Ещё бы знать, что мне необходимо.
В сумку летят несколько магазинов к автомату. Сумка с остальными деньгами. Что ещё?
Если
Снаряжаю Ремингтон до полного, и закидываю за спину. Калаш в руку, сумку на плечо. А остальное? Да и хрен с ним. Не получится забрать, плакать не буду…
Выбираюсь из пещеры, где ждёт меня у входа мой проводник. Он снова кивает мне, типа «пошли!» и идёт в лес. Мне ничего не остаётся, как последовать за ним.
Идти за ним очень легко. Главное пытаться шагать по его следам. Похоже, что он автоматически выбирает самую простую и безопасную тропу, а там, где приходится проходить между деревьев, нет низко свисающих веток, готовых шлёпнуть по лицу неподготовленного путника. Интересно, это у него врождённый дар или он долго тренировался? Да, какая разница. Такого уровня мне вряд ли удастся достичь. Вот если бы я с детства тренировался ходить по лесу бесшумно…
Мой проводник внезапно остановился. Обернувшись ко мне, он протянул руку, указывая куда-то в сторону:
— Чистая вода. Ты давно не пил.
Он, что, мысли мои читает? Я уже давно думаю о том, что если срочно не выпью чего-то, то сдохну от обезвоживания.
Возле приметного старого дерева, из земли пробивался ключ. Кто-то заботливо выложил чашу из камней, переполняя которую вода устремлялась дальше небольшим ручейком.
Вода была чистой и прохладной. Я напился и наполнил пустую бутылку из-под колы, предварительно её сполоснув.
Да… А я-то уже планировал глину через ткань выжимать, чтобы воду добыть. Всё-таки индейцы — дети природы. А тем более — это его лес, его горы… И вообще, вся Америка им принадлежала. А в эти горы их янки вытеснили, убив при этом большую часть, а другую часть споив. Я же помню все эти истории про заражённые оспой одеяла и принудительную стерилизация индейских скво. Детей отбирали у них, чтобы переучить на свой лад. Запрещали общаться на своём языке. А что уж делал «зелёный змий» с народом, не умеющим пить… Так что, те, кто выжил после этого геноцида коренных обитателей Америки, это всего лишь тень от того великого народа, что населял эти земли до прихода «цивилизованных» европейцев.
— Спасибо! — обратился я к индейцу.
Тот никак не отреагировал на мои слова.
Странно. Он так и не назвал своего имени. Надеюсь, это не так, как я прочитал в одной книжке, когда человек не называл своего имени тому, кого хотел убить. Или я что-то путаю? А… Он вообще не разговаривал напрямую с тем, кого хотел убить. Да. Тут у нас не тот случай. Просто такой вот мне попался молчаливый собеседник. Но имя его я же могу спросить? Или нет? И куда мы вообще идём?
Вот странная натура у человека. Ещё минуту назад, умирая от жажды, я шёл за ним, и у меня даже мысли не возникало, чтобы вообще поинтересоваться конечным пунктом нашего пешего перехода. А как водички попил, так и мысли всякие в голову полезли. Ну, прямо, как в старом анекдоте: «Дайте водички попить, а то так кушать хочется, что и переночевать негде…»