Особый район
Шрифт:
— Все нормально! Это пройдет. Ты вот что, отдохни как следует и завтра утром приходи сюда.
— Хорошо, я постараюсь, — сказал, опустив глаза, Тимофеев и устало поплелся в сторону поселка.
Бестужев посмотрел ему вслед и печально подумал — ничего не пройдет, и никогда уже не будет все нормально у того, кто отнял не принадлежащие ему жизни. Будь он тысячу раз прав, все равно его будут мучить сомнения. Даже если он руководствовался самыми высшими соображениями. Даже если он был почти уверен, что уничтожал не людей, а напавших на его дом врагов. Даже если враги не были людьми и не имели бессмертной
Увидев спешащих к дельтаплану людей, Артем отбросил от себя всю эту лирику и пошел к ним навстречу.
… — Ты можешь прикинуть, сколько тварей еще осталось в распадке? — по лицу Незванова было видно, что ему нелегко дался проведенный в ожидании день.
— Если только очень приблизительно, — ответил Бестужев. — Легче примерно подсчитать, скольких мы перебили.
— Ну, и… — директор выжидательно посмотрел на Артема.
— Мы сбросили шестьдесят гранат. Каждая зацепила минимум троих, но лучше будем считать, что двоих. Значит, выведена из строя, по меньшей мере, сотня дикарей, но на общем фоне этого даже не заметно. Думаю, их число близко к тысяче, не считая женщин и детей, а это, похоже, еще около двух сотен.
— Да-а… — протянул Иван Петрович, и Артем по его глазам увидел, что всегда уверенный в себе директор на этот раз просто не знает, что делать. — Какие будут предложения?
— Воевать! — твердо ответил Бестужев. — До полной победы! До уничтожения последней из этих тварей!
— А ты представляешь себе последствия такой победы? — как-то тускло спросил Незванов. — Тысяча разлагающихся трупов в распадке, отравленная Иньяри… Или ты берешься захоронить всех убитых?
Бестужев подавленно молчал, потому что об этом он не подумал.
— А еще женщины и дети, — продолжал Иван Петрович. — Сможем ли мы их прокормить? Или их тоже того?..
— Старатели без женщин сильно страдают, — усмехнулся Сикорский. — Старатели-страдатели! Вот пусть они их и забирают… А что, я серьезно! Только с условием — вместе с детьми!
— Помолчал бы уж, — Незванов махнул рукой на Стаса и снова обратился к Бестужеву. — Победить мы их, может, и победим, но что делать дальше? Закопать такую ораву в мерзлоте у нас просто не хватит сил, а бульдозер переправить через реку мы не сможем.
— Возможно, тела придется сжигать, — предположил Артем. — Другого выхода я не вижу.
— Как вы можете? — вдруг перебил их побледневший Рокотов. — Как вы можете так спокойно говорить о подобных вещах? — И, не дождавшись ответа, закрыл рукой рот и пулей выскочил из директорского кабинета.
— Вот так всегда с этими интеллигентами! — снова подал голос Сикорский. — Я еще когда в ментовке служил, заметил — если драка какая случится, они всегда в сторонке стоят, и чтобы самому вмешаться — ни в жизнь! Но как только сам в рыло получит, сразу кричит: на помощь! Где милиция?
— К чему это ты? — поморщился Незванов.
— А к тому! — зло ответил Стас. — Другие, значит, воюй, а он будет рожу воротить? Война ведь — дело грязное, можно и руки запачкать…
— Ладно, пусть себе, — сказал Иван Петрович. — Вообще-то, Рокотов человек неплохой. Просто для войны не подходящий… Но ты скажи мне, — он снова обратился к Бестужеву, — что будем делать, если они опять прикроются женщинами и детьми?
Артем ответил не сразу. Из истории войн, которую преподавали им на специальных курсах, и которая сильно отличалась от той истории, что пришлось изучать в школе и училище, он знал про множество подобных случаев. И хорошо запомнил вывод, сделанный преподавателем, поджарым седым полковником со шрамом ото лба до подбородка — сторона, использующая этот подлый прием, как правило, одерживала победу. Если только другая сторона не переступала через моральные препоны и не начинала действовать, не обращая внимания на заградительный заслон… Но в их случае такой вариант не проходил, потому что сам Бестужев никогда не пошел бы на это. Хотя бы до тех пор, пока дикари не подойдут вплотную и не останется другого выхода.
— Будем исходить из обстановки, — ответил он, постаравшись придать голосу как можно больше уверенности, хотя сам вовсе ее не испытывал. — Завтра с утра проведу разведку, тогда и будем решать.
— Что делать с людьми? — спросил Сикорский.
— Можешь пока распустить по домам. Но с утра чтобы все были около клуба. Думаю, что завтра придется выдвигаться на позиции. А гранаты пусть делают всю ночь, их понадобится много.
— Думайте, мужики, думайте! — напутствовал их директор. — Как хотите, но эту проблему нужно решить как можно быстрее. Мы не можем долго воевать, иначе придет зима, и мы все просто передохнем от голода!
Выйдя из конторы, Бестужев досадливо прикоснулся рукой к бедру, оцарапанному золотым наконечником дикарской стрелы. Царапина жгла и саднила.
— Чего это ты? — спросил Стас.
— Так, ерунда, оцарапался, — отмахнулся Артем.
— Так сходи в больничку, обработай.
— Да ну, из-за такой мелочи. У тебя йод есть? — Артем с Сикорским жили по соседству, дверь в дверь.
— Найдем…
…Царапина воспалилась и слегка загноилась. Артем нагрел воды, промыл ее, обработал йодом, заклеил лейкопластырем из аптечки Стаса и перестал думать о «ранении».
Глава 11
Неожиданный союзник
Когда утром Бестужев пришел на аэродром, Тимофеев уже сидел на корточках около дельтаплана, покуривал сигарету и разговаривал с Володей Леонтьевым. Тот только что прикрутил к внутренней стенке фанерной гондолы какую-то коробочку и теперь тянул от нее провод к пассажирскому месту. Увидев Артема, Тимофеев аккуратно потушил сигарету, рачительно спрятал окурок в нагрудный карман и сказал:
— Товарищ капитан, я того… в общем, я с вами полечу. Вы уж это, забудьте, что я вам тут вчера наплел. Я с женой поговорил, оказывается, уже весь поселок гудит, что обезьяны эти с людьми вытворяют. А у меня двое детей, одному три года, а второй — семь… Короче, я готов!
— А я и не сомневался, — улыбнулся Артем, крепко пожал ему руку и подошел к Леонтьеву: — Что на этот раз изобрел, Эдисон?
— Я тут подумал, — сказал Володя, закручивая последний шуруп, — что негоже командующему в небе без связи. Вот и придумал тут кое-что. Шлемофоны сделал, — он показал два ватных подшлемника, — вшил сюда наушники и микрофоны. В эти разъемы вставляешь кабель, тумблером щелкнешь и болтай с пассажиром, сколько душе угодно.
— А это? — показал Артем на коробочку.