Осознание
Шрифт:
– Я просто невменяемый буду… А мне сегодня еще Катю убеждать, что я белый и пушистый.
– Сказал он, добродушно наблюдая, как Серебряный прячет обратно в сумку большую флягу.
– Успеем еще.
Альберт, не долго побыв с друзьями, сказал, что всех вечером ждет у себя и, пожелав не скучать, ушел решать текучку лагеря.
Буквально после его ухода Василий обрадовал Артема тем, что привез его жену с собой. Мне очень не понравилась реакция Темы на это известие. Он заулыбался, качая головой, и замолчал. Он странно посмотрел на меня. Я даже не скрывала,
– Ты к ней сейчас?
– Спросила я, беря его за руку.
– Да. Надо зайти поговорить.
– Кивнул спокойно он.
– Не ходи.
– Сказала я, рассматривая его смущенное лицо.
– Не ходи, прошу тебя.
– Ну, как не ходить.
– Вздохнул он.
– Надо хоть узнать, чем ей помочь.
– Артем.
– Попросила я не отпуская его руку.
– Пожалуйста. Ты ведь сейчас уйдешь к ней и… несмотря ни на что… Ты ведь с ней и останешься. Вас же мужики так легко охмурить, окрутить, на жалость надавить. Я не по себе… я просто знаю. И ты все ей простишь! Я ведь и тебя знаю! Артем странно улыбнулся и сказал:
– А я ей давно все простил.
Я смотрела в его улыбающееся лицо и думала, а не ударить ли. Вот просто так, со всей дури. За мой такой постыдный страх, что он уйдет от меня, так и не став до конца моим. За мое вот это унижение, которое я испытываю, чтобы удержать его. Видя, что я готова разревется, Артем сказал:
– Так. Саша, держись за меня. Держишься? И не отпускай. И не думай ни о чем плохом. Просто не думай. Я должен сделать то, что должен. Не больше и не меньше. Пойдем со мной, только обещай не реветь? Хорошо? Пришлось признаться:
– Я не смогу, если ты там с ней целоваться начнешь. Или еще что-нибудь. Ты ведь любишь ее еще? Артем кивнул и сказал:
– Да люблю. Но это ничего не меняет. Абсолютно. Мое люблю, хочу, нравиться, не нравится, кажется, кроме меня никого в этом мире не интересует.
– Меня интересует!
– Заявила я. Он улыбнулся и ничего не сказал, зато я, подумав, выдавила из себя:
– Иди. Иди к ней. Я буду тут с Василием и Серебряным. И с ними приду к Кате, если ты до этого времени не вернешься.
– Хорошо.
– Сказал он, и осторожно освободив руку из моих ладоней, пошел по дорожке.
Вот ведь. Он не стал мне говорить, что, конечно, он вернется раньше. Конечно, он не заставит меня так долго ждать. Конечно, он будет думать обо мне. Нет, просто «хорошо» и пошел. Я злая больше на себя, что непонятно на что рассчитывала, так и стояла на крыльце в надежде, что он хоть повернется уходя.
Когда я вернулась к Василию и Серебряному они прекратили разговоры и вопросительно посмотрели на меня.
– Он ушел.
– Сказала я, и мне самой стало стыдно за свой обиженный голос.
– К жене.
– Кивнул Василий.
– Ну, скоро вернется. Им долго не о чем говорить.
– Да как это не о чем!?
– Возмутилась я. Осаживая мое возмущение, Василий сказал:
– Потому что, то, что может рассказать Настюха Тёме не интересно. Да и не мазохист он.
– Да ты-то откуда знаешь?!
– Чуть не заревела я, выдавая себя окончательно с головой.
Василий скептически на меня посмотрел, а Серебряный, в этот раз хотя бы не улыбался. Спасибо ему. Наоборот Он сочувственно мне покивал и снова достал фляжку из сумки.
– Будешь?
– Спросил он, и я кивнула.
Василий так и не пил. Ни тогда, ни позже спустя часы после ухода Артема. Он все-таки признал потом, что оказывается Артему, есть о чем поговорить с бывшей женой. Я горько вздыхала и думала уже даже не об Артеме, а, о том, что Катя меня убьет. Мало того, что опять забыла про ее друга, так еще и напилась посередине рабочего дня. В конце концов, чтобы просто пережить расстройство, я пошла к себе домой, наплевав на всех и вся. Оставила трепаться о том, что с кем произошло Василия и Серебряного, а сама поплелась в свой домик.
Я не знаю, как описать мое расстройство. Мне было так тоскливо. Так тошно от того что вот же что-то намечалось лучшее в этой жизни, но надо было кому-то вмешаться и все испортить.
У себя в домике я просто легла на кровать, даже не посмотрев, есть ли соседка или нет. Сначала думала уснуть и просто забыться, легкий хмель к этому сильно располагал, но дурацкие мысли все лезли и лезли в голову. Я так и провалялась, промучилась без сна до звонка в мою дверь.
Подозревая, что это Катя, проходя мимо, решила заодно разнос мне устроить, я покорно поплелась открывать дверь. Но пороге был улыбчивый Серебряный и, глядя на мое расстроенное лицо сказал:
– Все пошли к Альберту уже. Я посмотрела на часы в комнате и сказала:
– Еще рано. Они на восемь договаривались.
– Они уже пошли, Артем просил тебе передать. Он пришел, а тебя нет.
– А сколько я его ждать должна!?
– возмутилась я, но про себя, честно говоря, обрадовалась, сама не знаю чему. Я быстро взяла сумочку, прямо при Серебряном подновила помаду на губах и, закрыв домик, поспешила с ним к Кате. На середине пути, я не останавливаясь, спросила:
– Ну, и что так у Артема с этой…
– С Настей?
– переспросил Серебряный, словно не понял сразу, что я имела в виду. И конечно додумался сказать мне: - Да нормально все. Сама спросишь.
Но в доме Кати спросить мне не удалось. Две шумные компании заняли небольшую кухню и зал. Катя, встретив нас, ушла сразу на кухню, а вот мы с Серебряным прошли к другой компании, в которой был Артем.
Когда мы сели на приготовленные нам стулья, Альберт спокойно и даже, наверное, флегматично говорил:
– …Не надо только суеты. В конце недели передадим пакет, и там видно станет.