Осознание
Шрифт:
– Ну, проходи… пионер, – внимательный изучающий взгляд ровно на секунду задержался на паховой области, после чего снова устремился вверх, натолкнувшись на глаза своего будущего пациента. Только Эдвард выдержал его вполне достойно, заставив врача отказаться от игры в гляделки, – Ты проходи, устраивайся на кушетку. На что жалуемся? – она указала ручкой на небольшую металлическую кровать у окна, застеленную белым бельем, практически такую же, как и стоявшую в домике вожатой.
Обернувшись, Эдвард увидел, как Славя, еще раз обнадеживающе ему улыбнувшись, быстро скрылась из помещения, оставив наедине с врачом.
– В принципе, ни на что, – пожал плечами, снова посмотрев на врача и натолкнувшись на плотоядную улыбку, совсем не ассоциирующейся с ее
– Какой смелый выискался, – она встала со своего места и, подойдя ближе, кончиками пальцев толкнула к кушетке, наступая на него всем фронтом, из-за чего Эдварду пришлось попятиться назад, чтобы не оказаться слишком близко к ней, на расстоянии, какое уже можно считать интимным. Наверняка отлично понимая то впечатление, что производит на мужчин своим внешним видом, Виолетта Церновна пользовалась им с максимальной отдачей и вела себя, откровенно сказать, вызывающе, буквально нависнув над приземлившимся на кушетку Эдвардом так, что все ее декольте едва ли не вываливалось наружу. Из-за чего даже выдержанному сознанию требовалось немало усилий, чтобы сохранять спокойный внешне вид. Еще раз ткнув его кончиками пальцев в грудь, заставив отклониться назад, врач представилась, – Меня зовут Виолетта Церновна Коллайдер, однако ты можешь звать меня просто Виола… особенно… когда мы одни… пионер.
– Виолетта Церновна, – специально выделив интонацией полное обращение, Эдвард попытался встать, но снова был остановлен пальцами врачами, ткнувшимися ему в грудь, – У меня действительно все в порядке, так что позвольте мне покинуть вас, чтобы зря не тратить ваше и мое время.
– А Ольга Дмитриевна мне говорила, что далеко не все в порядке, – кончик языка выскользнул на доли секунды, облизав губы и снова исчезнув, но не заметить его было сложно. Новая попытка встать, но снова настойчивое, но мягкое препятствие в виде пальцев врача, – Что это ты творил у нее в домике? Она говорила что-то про солнечный удар, про температуру… Или ты просто слишком горяч? – ее двусмысленность шла практически на грани соблазнения, и Эдварду стало даже интересно, имеет ли она что-то ввиду, либо же это такая игра, которую следует либо принимать, либо же отказываться.
– Просто нервы шалят, – пожал плечами Эдвард, и в этот раз был все же настойчивее, все-таки увернувшись от еще одного толчка в грудь, окончательно опрокинувшего бы его на кровать, и встал на ноги, – Долгий переезд, дальняя дорога… Но сейчас уже все совершенно в порядке. Не смею вас больше задерживать…
– Я тебя еще не отпускала, пионер… – сказала томно Виола, развернувшись, но в дверь снова постучали. Вздохнув с плохо скрытым разочарованием, она повысила голос, – Войдите!
Внутрь просунулась кудрявая светлая голова, явно принадлежащая мальчику возрастом не старше большинства остальных пионеров, населяющих сейчас этот лагерь. Оглядев помещение большими голубыми глазами, новый посетитель медпункта задержал взгляд сначала на Эдварде, а потом сконцентрировался на враче, постукивавшей ручкой по нижней губе с ожидающим видом.
– Виолетта Церновна, меня Славя послала, попросила новенькому лагерь показать, чтобы не плутал здесь больше. Вы ведь уже закончили? – с самым невинным видом поинтересовался гонец, прервавший столь нетрадиционный подход к общению с больными подростками.
– Конечно, мы уже закончили, – обрадованно сказал Эдвард, вытолкнув своего неожиданного спасителя за дверь и нырнув следом прежде, чем врач успел что-то добавить о продолжении его лечения. Сегодня не такой день, когда можно посвящать себя плотским утехам, и благослови Небеса эту милую белокурую девушку, что послала ему такое спасение. Схватив мальчишку за локоть, потащил его как можно дальше от санчасти или медпункта, как его здесь называли местные, не дав и слова сказать, остановившись только тогда, когда снова вышли на площадь, под сень старого памятника, стоявшего так же неподвижно, как и в первый раз.
– Когда в следующий раз увидишь Славю, передай ей от меня искреннюю благодарность, – наконец, обернувшись и убедившись, что Виола за ними не следует, сказал Эдвард своему нечаянному спутнику, теперь почему-то растянувшемуся в добродушной улыбке. Если соотносить с тем телом, что Эдвард имел сейчас, то они должны быть фактически ровесниками, но все же мальчик несколько ниже ростом и явно не увлекается физическим трудом или тренировками, мышцы развиты ровно настолько, насколько этого можно достичь в повседневном быту. И та же самая дурацкая пионерская форма, голубой низ и белый верх, с той же еще непонятной символикой в виде нарукавной нашивки и значка на груди. Кажется, будет не лишним и себе завести такой же комплект, чтобы не слишком выделяться в толпе.
– Меня, кстати, Электроник зовут, – он протянул руку для рукопожатия, заставив и Эдварда в очередной раз представиться. Удовлетворенно кивнув, он с самым наивным видом засунул руки в карманы своих шорт и еще раз напомнил о цели своего появления здесь, – Я Славю как раз по пути на кружок встретил, и она попросила тебе лагерь показать. Ведь ты же новенький, еще здесь не ориентируешься, – от понимания своей важности весь светился радостью, но без какой-либо гордости. Он действительно был рад помочь своему новому товарищу, – А я тут с самого начала смены, все тебе расскажу. Не против? – в принципе, Эдвард был не столько против такой компании, сколько против идеи этой экскурсии, пусть даже появление Электроника и обозначало, что лагерь не разделен по гендерному признаку. С другой стороны, может, хотя бы из него удастся хоть что-то вытянуть или обнаружить что-то, что еще здесь не видел.
– Нет, конечно, – снова приходится врать, и таким темпами это может войти в привычку. Усмехнувшись, пожал плечами, – буду весьма рад прогуляться с тобой по лагерю…
– Вот и отлично! – Электроник, кажется, искренне обрадовался его согласию, – Тогда смотри… – он посмотрел по сторонам, закинув руку за голову и нервно теребя волосы на макушке, не зная, с чего здесь стоит начинать, – Это, в общем, наша площадь… Да… Центральное место во всем лагере, у нас здесь линейки проходят, построения… и зарядки тоже! Ну, это ты сам увидишь…
– А кому памятник в центре? – кивнул Эдвард на неизвестного ему героя в штатском, на чьем постаменте ничего кроме имени и не отмечено, – Я что-то не помню ни одного значительного персонажа под именем Генда. Не расскажешь?
– Расскажу! – усмехнулся Электроник, указывая пальцем в сторону памятника и проявляя истинные чудеса догадливости своей следующей фразой, – Это Генда! Знаменитый человек был, коммунист, революционер, борец за равноправие среди людей… – после фразы «революционер» Эдварда передернуло. От революционеров у него оставались самые неприятные воспоминания, сохранившиеся еще с тех дней, когда сам участвовал в подавлении нескольких подобных народных выступлений, и когда дело доходило до оружия, обычно гибли невинные, а действительных зачинщиков произошедшего потом приходилось вылавливать по подвалам и в портах, где они пытались сбежать от возмездия.
Внимательно разглядывая Генду, Эдвард снова вспомнил ту страшную ночь, из которой вышел, сильно изменившись душевно. Никогда больше, даже при всем желании, не способный забыть, что же произошло там, события той ночи так и остались выжженным шрамом в его памяти, лишь иногда напоминавшим о себе в сновидениях.
Темная улица с отключенным освещением, где лишь вдалеке горит несколько гражданских автомобилей, хрустящая крошка разбитого стекла под ногами и безликие шлемы бойцов сорок пятой линейной дивизии, плечом к плечу с какими высадился всего лишь несколько часов назад. И прямо на них шла толпа, перекрывавшая собой все свободное пространство, ощетинившаяся транспарантами, флагами и оружием из недавно разграбленных складов народного ополчения. И против них стояла лишь тонкая цепочка солдат с автоматическим оружием в руках, на два шага вперед которых вышел он сам, держа в руках пока еще отключенный клинок.