ОстанкиНО
Шрифт:
В чем дело? Кинулся народ – сатирика нет. Собрали делегацию, шлют к нему в лес, к шалашику.
А сатирик, завидя делегацию, забаррикадировался, в окошко непотребно свернутые пальцы крутит:
– Фигушки! Как хотите, так и живите в городе. А я здесь останусь! – И так зло зыркнул сатирик в окошко, что куковавшая поблизости кукушка пала замертво, а косолапый сверзился в берлогу и сломал ключицу.
– Ах ты, как здорово здеся! – отреагировала толпа. – Ну, тогда и мы в лесу останемся.
Соорудила делегация шалашики,
Детишки, женщины, милиционеры в шотландских юбках.
– В тесноте, да не в обиде! – кричал народ в окошко сатирику.
А сатирик уж ничего не кричал в ответ. И дули не крутил. Лишь по ночам из его шалашика доносился протяжный вой.
– Петя, а мне его даже жалко. Мужская слеза набежала. Пусть в своем шалашике живет. Не тронь его. А примись-ка ты за телевизионных обозревателей. Вот где пашня-то не вспаханная. Целина, едрить налево!
Компромат № 46
Сладостный абсолют «Лукоморья»
Телевизионный обозреватель Иван Швецов прибыл в Великие Луки ранним утром. Ему было доверено подготовить телепередачу об известном нефтедобытчике Дмитрии Зябликове. Уроженце этих мест. На деньги магната поднимался центральный российский канал. На нём Швецов и работал.
Всё, как всегда… Пробежал на трёх ногах желтый пёс с вываленным в грязи боком. У привокзальной уборной, выстроенной в виде устрашающего дзота с бойницами, аппетитно завтракал бомж. Где-то заорал юный петух, сорвался на хрип. Чуть тронутые листвой березки шумели приветливо, мило.
Дорога в город шла мимо погоста. Историк остановился у ограды. Прочитал надпись на ближнем гранитном кресте: «Купец первой гильдии Матвей Зябликов».
Усмехнулся, может, родственник.
За три дня нужно было опросить однокашников магната и его школьных преподавателей, душевно поговорить с первой и второй женами, потолковать с горожанами.
И тем самым, воссоздать фон появления гения и любимца Фортуны.
Командировочные историку отвалили царские.
Иван решил себя даже побаловать в глухомани. Запить устриц бутылочкой «Клико», испытать, быть может, пылкую любовь поселянки.
Внутренне потирая руки, он бодро шел к центру, к единственной в городе гостинице «Лукоморье».
Ага, вот и центральная площадь!
Неизбежный вождь с протянутой рукой. Под ним любят мочиться и спариваться собаки. Поржавевший стенд «Ими гордится город». Магазин «Сэконд Хэнд» рядком с золотыми колоннами казино «Нечаянная радость».
Иван Швецов уверенно вошел в трехэтажную гостиницу. Пахло мышами и хлоркой. Где-то сомнабулически бормотал телевизор.
Для обозревателя был забронирован лучший номер. Но, небеса, каким же он оказался убогим! Панцирная кровать под серым солдатским сукном. Телевизор «Юность» с огрызком антенны. Между рамами окна целое кладбище мух.
С такими деньгами в такой каморке!
Швецов вышел к коридорной, толстой бабусе, вяжущей шерстяной носок.
– И это лучший? – историк нахмурил собольи брови.
– Варвара Филипповна я, – толстуха сняла очки в стальной оправе.
– Я о номере…
– Лучший! Вам повезло.
– Вот как… А где тут ближайший магазин, Варвара Филипповна? Перекусить бы.
– Да сразу же за углом. «Полушка».
Отходя от коридорной, Швецов прочитал название красочной глянцевой книги, возлежащей на её столе: «Солдаты Кришны. Равнение на Сладостный Абсолют».
Чего только не узришь в кромешной провинции!
Магазин «Полушка» разнообразием товаров явно не хотел удивить. Кирзовые сапоги, палубные гвозди, шампанское «Абрау-Дюрсо» и слегка заржавевшие банки килек.
– А есть ли поблизости другие торговые точки? – спросил зевающую продавщицу с бородавкой на носу.
– За углом. «Три копейки». Но там ассортимент такой же.
Швецов взял две банки килек, бутылку шампанского, звучно щелкнул ногтем по носку кирзового сапога ориентировочно сорок седьмого размера.
Поднимаясь на третий этаж к себе в номер, Иван Швецов лицо к лицу столкнулся с приземистым человеком с маленькими усиками и чубом, лихо заброшенным на левый бок.
«Гитлер! – улыбнулся историк. – Наверно, кино снимают».
– Третий Рейх должен быть построен на веки! – с немецким прононсом выкрикнул Адольф.
«Нет, это не актер!» – испугался Иван.
Он обожал актеров, но не любил сумасшедших. Тем более, в непривычной обстановке.
Рысью кинулся в свой номер, но безумец поймал его за руку:
– Верите ли вы в Третий Рейх?
– Верю, верю, – взвизгнул Швецов и, не оглядываясь, поскакал вдоль плинтуса.
В номере он набулькал бокал шампанского.
До крови порезав мизинец, открыл кильку.
Первая волна алкоголя лишь вздёрнула нервы.
Иван ошалело выглянул в окно, увидел бетонного вождя – маленького и жалкого под мелко секущим дождем.
«Это я просто в поезде плохо спал, – благоразумно решил Швецов. – Пьяный проводник. Мокрые простыни».
Еще пара бокалов и историк пришел в себя.
Он тщательно побрился электробритвой «Слава». С двух сторон почистил зубы. Пригладил ладонью седеющие волосы.
Всё нормально! Чего только не померещится с дороги.
Выйдя из номера, он столкнулся с Элвисом Пресли.
Тот был в белоснежном костюме с золотой зигзагообразной строчкой. Бриллиантовый перстень горел огнем. Пушились не менее знаменитые, чем пушкинские, бакенбарды.
– Only you! – на чистейшем английском пропел маэстро и озорно щелкнул большими пальцами.