Останься со мной
Шрифт:
Ей хотелось закрыть руками лицо, губы, чтобы ветер не стирал с них приятное возбуждение и удовольствие от прикосновений его языка. Ее снова несло; в голове был хаос, мешанина невероятного, сумасшедшего счастья, испуга и самого настоящего опьянения. Никогда и никто не целовал ее так - а ноги у нее подгибались совсем не наигранно, и в трусиках было мокро, а живот ныл, наполненный приятной тяжестью желания.
И она снова поддразнила Акулу - сама не понимая, что творит, и едва не рыдая от отчаяния потому, что не нашла умных и верных слов, чтобы понравиться ему.
– Уже лучше… но еще не Акула.
А так хотелось, чтобы все было просто…
Акула
Примитивная ярмарка тщеславия, где богатые люди выкидывают на нужды пингвинов северного полюса баснословны суммы, а хищницы с горящими глазами высматривают себе дичь покрупнее. И никого особо не волнует, что пингвины в северном полушарии не живут.
Но Лось свято верил, что пингвинам нужны валенки, а значит, на этом благотворительном аукционе нужно было быть. К тому же, оказалось, кто-то хотел видеть Лассе-Акулу; нарочно его, чтобы выразить то ли благодарность за отмененную сделку с ненадежным партнером. Акула теперь вычислял таких, каким он был сам, прожигателей жизни, прогулявших все до нитки, едва ли не по запаху. По бегающим глазам, по дрожащим пальцам, по никчемным хохоткам. Он смотрел на человека и видел свое отражение в нем. И говорил «нет».
Видимо, кому-то сгодилось… хорошо.
Больше всего ему хотелось снова съездить к той библиотеке - теперь без цветов, просто… черт! Да просто постоять рядом, в надежде, что она выйдет. Издалека понаблюдать, как Лера выйдет, проводить тайком до поворота. Умом он понимал - это чистое безумие, он ведет себя как малолетний идиот, но справиться с влечением не мог. Спасибо Лосю с его пингвинами - помог выбраться, отказаться от этой зависимости.
В качестве спутницы с собой он взял Вику. Вика, Вика, Виктория. Победа во всех смыслах этого слова. Раскованная красотка, свободная, как ветер над Африкой. Красивая, как песня Покахонтас. За один только взгляд ее карих глаз можно умереть. Одно плохо: Вика - модель, и эти острые взгляды, стиснутые губы, гордо вздернутая голова - это часть ее работы. Она умеет это делать, так смотреть и принимать изысканные позы, но это вовсе не значит, что она такая. Пойти с Акулой на светский раут для нее предел мечтаний; она радуется, как девчонка, и он думает, что если б она не скрывала своих настоящих чувств, он и вовсе не обратил бы на нее внимания.
Лера другая.
Вызов в каждом слове. Настоящий вызов. Бьет по больному, получает сокрушительный удар - и каждый раз повторяет свои атаки так, словно ничего не было. Забавная девчонка…
Шагая под руку с Викой к столику, за которым сидел Лось, возвышаясь, как скала над равниной, Акула размышлял над тем, не подпоить ли Аньку и не разузнать ли у нее тайком, где живет Лера. Зачем? Он не знал сам; подкарауливать ее у дома… вряд ли у него будет время. Наверное, просто знать, что есть место на земле, в этом городе, где она есть.
Однако, чем ближе он подходил к столику, из-за которого ему сигналил Лось, чем ярче сияла нитка жемчуга на шейке Аньки, беспечно вертящей головой по сторонам, тем яснее становилось ему, Акуле, что это за девушка сидела рядом с неугомонной наследницей Мишиной империи.
В изящном розовом шелковом платье, изящном, нескромном и кокетливом одновременно, с обнаженными плечами, с диадемой из искусственного жемчуга и серебра на блестящих волосах.
«Парижский шик!
– подумал Лассе, рассматривая длинные ноги Леры, которые девушка выставила в проход, вслушиваясь в то, что болтает ведущий вечера.
– Вот же!..»
И мужчина - рядом с Лерой, к большому удивлению Лассе сидел молодой парень, одетый добротно, но несоответствующе мероприятию. По тому, как смело, по-хозяйски, он касается девушки, как смеется - раскатисто, громко, не думая о том, как выглядит в ее глазах, - Лассе понял, что это и есть жених. Американец, наверное. Рыжеватый, как выгоревшая на солнце трава Алабамы. Дикий, как невоспитанный Канзас. Типичнейший американец - судя и по поведению, и по шумному смеху, и по грубому языку, и безвкусной, нарочито яркой внешности. Одет не по регламенту… как будто, уже пьян - несмотря на наличие юной невесты, которой не интересны эти благотворительные ухищрения.
Ну, насчет олигарха Анька, конечно, погорячилась; рассматривая потенциального соперника, Акула вычислил, что тот, пожалуй, всего лишь сын бизнесмена средней руки. Не слишком богатого, без фанатизма. Тот же Лось, у которого Лассе на подхвате, посолиднее будет… Но нахальства и высокомерия у американца хватает.
Его присутствие вызвали в душе Лассе немаленькую такую волну возмущения и даже ревности, и он, усадив свою спутницу и присаживаясь сам, недобро думал, что с удовольствием увидел бы прилизанную рыжеватую шевелюру потонувшей в море. Тот факт, что он сам явился на прием не один, был им как-то выпущен им из вида. Только когда в глазах Леры, обернувшейся ко вновь прибывшим, блеснул ревнивый огонек, Акула с удивлением уставился на свою спутницу, словно только сейчас понимая, что она живая, а не изысканный аксессуар.
Тотчас же захотелось все переиграть, прийти одному, чтобы Лера не смотрела так насмешливо и осуждающе, припоминая их поцелуй, - черт, они же целовались!
– и одновременно хотелось, чтоб Вика, ослепленная великолепием приема, жалась к нему с еще большим пылом и восторгом, чтобы у Лера тоже поревновала, и у нее мысли не зародилось, что он один, и…
«Я идиот, - подумал Акула, рассматривая склоненное личико Леры и сияющую самодовольством физиономию американца.
– Придурок, глупец! Нет между нами ничего! Нет!»
Однако, один взгляд Леры разбил в пух и прах все его правильные мысли.
Ей было отчаянно скучно, непонятно все это сборище, и она хотела танцевать, чтобы все любовались ею, чтобы все оценили ее платье, ее туфельки и блестящую юную красоту. Однако, рядом был ее жених, который вел себя не больше, ни меньше - как хозяин, и оттого Лера боялась лишний раз двинуться. Усаживаясь, Лассе посмотрел на девушку с нескрываемым восхищением. Поймав ее ручку, накрыв своей ладонью на столе, среди приборов, он сжал ее, и, поднеся к своим губам, тихо шепнул:
– Perfect, - нарочно так, чтоб расслышала она, и понял шумный жених.
Жениху, однако, было все равно. Он глянул на Акулу мельком, свысока, так, как глядят победители. Девушка, Лера, уже была его - и он ощущал себя ее повелителем. Он смерил Акулу насмешливым взглядом и намеренно громко, сыто рыгнул. А вот его, Акулы, дама американца заинтересовала. Он с удовольствием ей улыбнулся, демонстрируя безукоризненную голливудскую улыбку, и его масляный взгляд беззастенчиво нырнул в декольте Вики. Все-таки, она была роскошной женщиной, этого у нее было не отнять, и американец просто не мог не среагировать. Лера, проследив за его взглядом, вздрогнула, стыдливо пряча глаза, и Лассе растаял. Невероятно, чтоб эта девушка весь вечер провела за столом, слушая американскую болтовню! Переведя нахальный взгляд на «жениха», Лассе намеренно медленно снова склонился над тонкой ручкой Леры и поцеловал ее подрагивающие пальцы.