Останься со мной
Шрифт:
«Все же сорвался на девчонку, - с досадой отметил про себя Лассе.
– Говнюк малолетний!»
– Я поеду с вами!
– безапелляционно выкрикнула Лера, с удовольствием наблюдая, как теряется соперница, и как стыдливый румянец наползает на щеки Вики. - Он меня ударил, я не хочу быть с ним, не буду!
В голосе Леры прозвучала неподдельная истерика со слезами, и Вика расхохоталась, всплеснув руками.
– Пожалуйста… не оставляйте меня здесь!
– Отлично!
– прошипела Вика, яростно терзая свой клатч.
– Этого еще нам не хватало! Нянчиться с девчонкой!
– Помолчи-ка!
–
– Развлекайтесь тут!
– выкрикнула она, яростно захлопнув за собой дверцу и почти бегом направившись в ту сторону, откуда только что прибежала Лера.
Оставшись наедине со всхлипывающей девушкой, Лассе некоторое время молчал, оглушенный этой внезапной рокировкой. Затем снова осторожно, словно боясь, что девушка растает в воздухе, обернулся к ней.
– Ну, - произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал строго, - и что это за демарш?
Лера не ответила, шмыгая носом и пряча мокрые глаза, стискивала на коленях руки, словно провинившаяся школьница, и он снова замолчал, понимая, что отчасти вина за то, что девушка сейчас плачет, лежит на нем.
– Увезите меня отсюда, - тихо попросила она.
– Пожалуйста!
– Увезите!
– повторил он.
– А что скажут твои родные?..
– Что скажут!
– выкрикнула Лера, легко впадая в истерику и яростно терзая розовый шелк своего платья.
– Да мне все равно, что они скажут! Я совершеннолетняя, делаю, что хочу! Ясно?!
– Но Ане я должен сказать, где ты, с кем ты, - строго произнес Лассе, сдаваясь.
– Она не будет против нашей с тобой поездки, м-м-м?
– Будет!
– ершисто выкрикнула Лера. Лассе кивнул:
– Хорошо. По крайней мере, честно. Обещаю: я тебя… с ним не оставлю, пока не буду уверен, то все с тобой будет хорошо. Ну, не плачь.
Лера промолчала, шмыгая носом, и Лассе, вылавливая из кармана телефон, вышел из машины, оставив Леру одну. Он почему-то не хотел, чтобы она слышала, о чем он буде говорить с Анькой. Точнее, он точно знал, почему не хотел. Аньке хотелось задать много вопросов, вертящихся на языке; хотелось накричать, долбануть кулаком, спросить - как это рыжее чучело вообще подошло к Лере?! Он не имел на это никакого права, но так хотелось кричать, вытрясти ответы да хоть бы с того же Лося!
Но он сдержался, убеждая себя, что это вовсе не его дело.
«Может, размолвка, а я влез между влюбленными, - уговаривал он себя, слушая долгие гудки в трубке.
– Сам, что ли, не был молодым?»
– Да?!
– тревожно отозвалась Анька, и по одной только интонации ее голоса Лассе понял - она бегает, запыхавшаяся, отыскивает Леру.
– Что?!
– Успокойся, - велел он, слыша в ее словах панику.
– Лера со мной.
– Уф!
– Анька выдохнула так откровенно, что стало ясно - девчонка убежала.
– А я ее ищу…
– Дольше бы искала, - мстительно ответил Лассе, заглядывая в салон, к Лере.
– Этот урод… он ее ударил? Я не пущу ее к нему, хоть трижды он жених. Это не дает ему права распускать руки.
– Не распустит больше, - Анька разразилась злорадным клекотом, - ему Лось щас вторую руку доламывает, а то ишь - карандашиком писал, ослабел... Конечно, будут вопросы по нему к Люси, я все отцу расскажу. Какого черта…
– Как вообще вышло, что она с… этим типом?
– сдерживая нелестные эпитеты, рвущиеся из груди, поинтересовался Лассе.
– Должны же смотреть родители, с кем их дочь встречается! Если он сейчас ее колотит, то потом что будет?! Неужто их это устраивает?!
– Ну, какие родители! Какие!
– сварливо отозвалась Анька.
– Ты вообще слушаешь кого-нибудь, кроме себя, самовлюбленный индюк?! Я же тебе рассказывала о ней как-то. Нету родителей у нее. Мама давно тю-тю, а папа пять лет назад, в аварии. Я же говорила! Отцовский племянник, ну же! Забыл? Люси Комбз, его вдова, теперь опекунша, мачеха! Фиг ли ей там интересно, с кем Лерка трется! Она, поди, этого почетного дояра-стахановца и сосватала, в добрые руки Лерку пристраивает, поди… С глаз долой, из сердца вон.
– Ах, вон оно что… - протянул Лассе, потрясенный. Избалованная капризная девчонка враз, словно по мановению волшебной палочки, сделалась в его глазах беззащитной, хрупкой. Совсем одна; никому толком не нужна, передают ее из рук в руки, пихают друг другу, заставляя друг друга заботиться о ней, как о ненужной, непосильной ноше…
– И тут ты еще!
– сварливо продолжала рычать Анька.
– Итак за девчонку вступиться некому, растет сама по себе, как сорная трава, ни задницу не надрать, ни мозги вправить! Ну, давай, мотай ей нервы, пудри мозги! Ты ж это умеешь!
– Аня, я не буду, - прерывая ее ругань, ответил Лассе.
– Я не обижу ее! Я ее не трону, обещаю!
– Я вижу, как «не обижу»!
– взвилась Анька.
– Вижу, как «обещаю»! Чего ты этого рыжего раздраконил?! Он же видел, как Лерка за тобой побежала, вот и взорвался! У него, может, тоже взыграло… Вы же, мужики, все дебилы ревнивые! Может, и не было бы ничего… А ну, тащи ее сюда! Или нет; стой, где стоишь, я Лося пошлю. Он ее приведет. Доломал американца, как раз освободился.
– Ань, он урод, этот Фред!
– не сдержавшись, выкрикнул Лассе, и Анька, в свою очередь, сорвалась, как собачонка с привязи.
– Я не пущу ее! Я не позволю ее обидеть, я смогу ее защитить!
– Урод, урод, урод! А ты, блин, принц на породистом ишаке, что ли?!
– заорала она.
– Сам-то что творишь?! Играешься с девчонкой! Это живой человек, между прочим! О ней подумал?! Да и какое право ты имеешь пускать или не пускать? Ты ей кто?! Я кому сказала - веди ее сюда! Нет, стой там… Лось сейчас…
Лассе прикусил губу, выслушивая поток Анькиной брани, понимая, что она права. Вот теперь и сейчас - права. Он никто; и сам развлекся с девчонкой в меру своей испорченности, доведя ситуацию вот до такого. Но все же сейчас, сию минуту, ему очень захотелось снова все сделать правильно. Показать этому маленькому, беззащитному существу, что она ему не безразлична, и что он не спешит избавиться от нее, словно от ненужной, хлопотной обузы. В этой странной, скандальной ситуации вдруг оказалось, что ближе него, постороннего человека, у нее и нет никого. Родня загоняет в рамки, из которых она наверняка была бы не прочь вырваться, жених точит об нее кулаки, мачехе лишь бы сплавить… Разве можно оставить ее сейчас одну, беззащитную? Нет. Он будет ее опекать и защищать столько, сколько понадобится.