Останься со мной
Шрифт:
Сквозь мои напряженные и слезящиеся глаза я увидела Олли. Он закрыл лицо руками, поэтому я продолжила:
— Я израсходовала все, что у меня было. Больше, чем за год я выплакала все слезы, надежду, молитвы, рассчитанные на целую жизнь, и в тот момент, когда я нажала на курок, мой ментальный переключатель щелкнул.
— И нет. Я убила своего дядю, а не маму, но с таким же успехом я могла застрелить и ее. Она покончила с собой, и хуже всего было то, что, когда это случилось, я подумала: «Хорошо, ты это заслужила, мама».
Я покачала
— Почему она не замечала, что он делал со мной?! Почему она не слышала, как я звала ее по ночам?! Почему никто не позаботился о том, чтобы спасти меня?! И самое главное, почему она выбрала такой легкий исход?! Почему смерть выбрала ее, когда я единственная, кто это заслуживал?! Каждую ночь больше года я молилась, чтобы от его насилия я умерла, но умерла именно она, и я стояла над ее телом, не оплакивая ее, а чертовски завидуя.
Олли убрал руки от своих налитых кровью глаз, в комнате воцарилась тишина. Никто не потрудился прервать меня, хотя я так сильно нуждалась, чтобы меня перебили. Но мой рот продолжал открываться.
— Запертая в своей собственной голове почти на десять лет, снаружи, конечно, я выглядела прекрасно, но мое подсознание всегда кричало внутри меня, чтобы я вышла и разобралась с этим, но я продолжала давить на него. И все равно меня никто не услышал.
— Десять лет назад мой дядя украл у меня все. Он украл мою невинность, мое детство, мои мечты, мою способность любить, быть счастливой, мою маму, или, возможно, это все моя вина, потому что я была недостаточно сильной. Тогда я смогла бы отбиться от него. У меня могло бы хватить смелости дать отпор. Это все моя вина…
Я ломалась кусочком за кусочком на глазах у всех. Каждая мысль слетала с моих губ, и ни у кого не хватало наглости заткнуть мне рот.
— Мой отец даже не смотрит мне в глаза! Он видит то, что вижу я, когда смотрюсь в зеркало: пустое место. Монстра, и я так боялась сказать тебе, — кричала я на Олли, и он согнулся, обхватив голову руками, его плечи тряслись. — Я была так напугана, что ты узнаешь правду о том, что я убила кого-то, что я способна забрать чью-то жизнь и провести остаток своей делая единственное, что на что я была способна — трахаться. Ты бы никогда не посмотрел на меня так, как раньше.
— Потому что мой дядя трахал меня во всех отношениях больше года, а потом я убила его. Его жизнь промелькнула у меня перед глазами, и я даже не сожалела об этом. Я монстр, Олли! — Когда мое признание наконец покинуло меня, я встала со скамейки у пианино, и мои ноги подкосились подо мной. — Я даже не заслуживаю того, чтобы ты на меня смотрел. — Я повернулась к Арти, который сидел ошеломленный. — Это то, чего вы хотели, Арти? Моя история заводит вас?
Арти заикался от шока, вызванного моим признанием.
— Мия, это не то, что я…
Мои глаза метались по сторонам, и никто не мог взглянуть на меня, они все отвернули головы. Потом мой взгляд упал на Олли. Он натянул вырез рубашки на глаза, все еще не в состоянии
— Просто забудьте об этом, — крикнула я, прошла через круг и вышла из комнаты.
Мои мысли путались в голове, пока мои ноги непроизвольно двигались. Я нашла дорогу обратно в свое общежитие, и как только моя дверь закрылась, я сползла по обитой войлоком стене вниз и свернулась калачиком на полу. Я не могла отдышаться, мне не хватало кислорода. У меня не осталось слез, чтобы плакать, и мои глаза горели от облегчения.
Дверь в мою комнату распахнулась, и я подняла глаза, чтобы увидеть Олли. Он рухнул передо мной на колени.
— Мия … Мне так жаль, — заплакал он. Его подбородок дрожал, когда он пытался держать себя в руках.
— Я пытаюсь, правда пытаюсь. Я пытаюсь быть сильной ради тебя. — Я стянула его толстовку, которая была на мне, борясь за воздух. Мои некогда сухие и горящие глаза наполнились новыми слезами, когда я уткнулась носом в его толстовку. Тяжело дыша, я оттолкнула его руки. — Иди… уходи. Ты не должен этого делать! — Я задыхалась.
Олли боролся со мной, и вскоре я сдалась, когда он прижал меня к своей груди. Все мое тело ослабло в его объятиях, и, в конце концов, мое дыхание пришло в норму, когда остатки моих слез высохли. Казалось, прошел час, но в его объятиях это были минуты.
— Посмотри на меня, — настаивал Олли. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я смотрю на тебя по-другому, потому что, если ты думаешь так, то ты ошибаешься.
Его глаза — заплаканные, зеленые и красивые, как всегда, — смотрели на меня в ответ, выражение его лица отражало боль, на него это повлияло так же сильно, как и на меня. Он обнял мое мокрое лицо и продолжил:
— Я никогда не буду смотреть на тебя по-другому, Мия. Я люблю тебя всю. Блядь. Если бы ты не убила этого ублюдка, я бы сейчас переплыл Атлантику, чтобы сделать это сам. Ты не монстр. Ты меня слышишь?
Я покачала головой. Я понимала, что он говорил, но не могла принять это. Как он мог не смотреть на меня по-другому?
— Я монстр, Олли.
— Нет, любовь моя, отнюдь нет. Ты была маленькой девочкой, попавшей в безвыходную ситуацию, и тебе слишком долго приходилось справляться со всем в одиночку. — Он замолчал и вытер лицо рукавом. — Ты прошла через это единственным известным тебе путем, но теперь у тебя есть я. Тебе больше не придется проходить через это в одиночку. Никогда. Я здесь, Мия. Я никогда не покину тебя. Я всегда услышу тебя. Я обещаю тебе. Это будем ты и я, ты меня понимаешь?
— Я больше не та девушка, в которую ты влюбился, Олли. Теперь я сломлена. Я больше не сильная. У меня нет ни поднятых стен, ни переключенных выключателей.
— Как свет должен проникать сквозь твои стены, Мия? — Он выдохнул, еще одна слеза скатилась с его глаза, и он поднял взгляд к потолку, пытаясь успокоиться или найти слова. — Ты думаешь, именно поэтому я влюбился в тебя, да? Потому что ты была крутой? Я с самого начала видел твое дерьмо. Ты никогда не смогла бы спрятаться от меня. Да, ты пыталась оттолкнуть меня, но я увидел правду. Рядом со мной ты другая, потому что это мы. И я влюбился в нас.