Остатки
Шрифт:
– Да.
– Я не понимаю, зачем Совету знать подробно даты?
– Еще никто не понял. Все в замешательстве и против такого для своих детей.
– Мишель провел шесть часов непрерывной беседы с Советом. Но так толком ничего сделать не смог.
– Неприятно общаться один на один с Советом, – сморщился Эмануэль.
– Да. Вы, мне кажется, чаще всех не соглашались с Советом и до последнего боролись. И раньше и теперь.
– Когда решили назначить дату?
– Дата первой ночи… это так смешно…
– Я думаю, что лучше всего назначить ее тогда, когда у тебя будет поменьше хлопот. После этого вы получите вашу территорию, и Джей переедет
– Он будет против.
– Да уж. Он терпеть не может огласки, а тут на весь мир заявить, мол, смотрите, у меня ночь с Сэмом была.
– Мне даже жаль его. Я поговорю с ним по этому поводу.
– Будь так добр. Он прислушается к тебе.
– Так, значит, через месяц с лишним?
– Так будет лучше…
– Спасибо вам.
====== Фейерверки ======
– И куда мы пришли? – спросил я, оглядывая небольшое здание. Оно напоминало заброшенный дом наподобие тех, где мы ошивались, когда Нико был полуживым.
Забитые досками окна, несправедливо лишенные стеклами, через щели которых пробивались солнечные лучи, согревая взбухшие от влаги и начинавшие превращаться в труху деревяшки с проржавевшими гвоздями, оставшимися в тени и втихомолку протекшими ржавыми каплями. Двери отсутствовали. Кто-то особо нервный или психически неуравновешенный выбил их, судя по помятым и покоцаным петлям. От небольших дуновений ветра и шагов жалостливо ныли старостью и ветхостью доски, из которых практически и состояло все строение. Деревянные половицы кое-где гордо заменяли черные дыры.
Так выглядело здание, где мы оказались.
– Прости за подобный беспорядок и отсутствие ремонта. Убираться не особо тянет, так как видишь, домик развалиться от силы через пару часов. Здесь мы временно остановились, – пояснил Кукольник, заметив мой оценивающий и сомневающийся в своей сохранности под крышей дома взгляд. – Мы не можем привести тебя прямиком на нашу базу. Такие уж правила, которые придумали старики-параноики, – с улыбкой на грани смеха сказал он.
– Угу, – подал я знак того, что слушал.
Позади меня уже стояли не те одичавшие и одновременно ручные кошки, а обыкновенные парни. Все в черных латексных одеждах, примерно как и мы. Это наводило на странные мысли. Сквозь полутемноту сверкали золотом кошачьи глаза. Они стояли позади меня, снова готовые броситься со спины при первом мановении палочки в виде разваливающейся доски или просто руки, утонувшей в собственном широком рукаве.
– Я скоро вернусь, а вы посидите здесь. Не шалите и уж подружитесь, мои котятки, – сказал Кукольник и ласково посмеялся, спрятав рот прикрытым рукавом. Затем куда-то вышел.
Мне стало не по себе от всех этих девяти пар вперивших в меня злобные взгляды глаз.
Стараясь не смотреть на них я сел на, к моему великому удивлению, новый диван. Установилось напряженное голодное молчание, которым руководили эти грациозные хищники, скучающие без запаха крови, разорванных мышц и оторванных конечностей.
Тот, лапу или руку которого я зацепил оказался молодой парень, возраста примерно с Нико. Мягкие черты милого лица были надежно запрятаны под маской хладнокровности и полного безразличия. Раненый мальчик был практически самым молодым из всех имеющихся. Его личный надзиратель и собственная «крыша» являлся парень чуть постарше. Это явно был тот, кто больше всех впал в глухую и тупую ярость за то, что я зацепил того немножко. Эта пара тут же отсеялась от остальной массы. Мальчик подошел к окну и стал смотреть сквозь щели забитого окна, холодным взглядом разрезая палящее пекло солнца, сложив руки на груди крестом
Задрав облегающий рукав, парень поднес кровоточащую руку к губам и стал мягко зализывать рану. Раненый, такое ощущение, будто только что заметив его присутствие и, посмотрев на свою рану, показал зубы. Зашипел, или мне показалось? Обнажились небольшие острые клычки. Но парень не обращал на это внимание и вскоре перевязал руку бинтом. Не отпуская ослабевшую конечность, он нагнулся и, проведя свободной ладонью по лицу мальчика, легко коснулся губами его щеки, потом чуть прикусил ее, снова чмокнул. Мальчик, прищурив глаза и немного изогнув губы в довольном подобии улыбки, принял нежность и успокоился, перестав скалиться.
– Так что нам теперь с ним делать? – спросил один из оставшейся массы, незаметно подошедший ко мне сзади. Облокотившись на спинку дивана, кожаная обивка которого еле слышно заскрипела от тяжести его тела, перенесенной на локти. Парень задал вопрос совсем рядом со мной, и нервно покачивался, как будто готовый разорвать меня при первом намеке на команду фас. Он отличался от этой двоицы. Я чувствовал его горячее шумное дыхание у самого уха, обжигающее меня; его тело так и пылало от желания поиграть в хирурга и переломать мне все и порвать каждую клеточку. Но команды не было и ему оставалось только ждать. Рядом со мной живо плюхнулся еще один мальчик лет семнадцати. Он с любопытством смотрел на меня снизу вверх и обратно. Его глаза блестели в этом полумраке через чур яркой живостью, и в них особо не наблюдалось озлобленности или кровожадности. Миленький. Настолько, что хотелось задушить, тиская.
– А он нам разве не друг? – спросил нетерпеливо, немного ерзая от избытка энергии, хлещущей в нем фонтаном.
– Кукольнику что-то нужно от этого типа. Поэтому, как он и сказал, не шалим и не трогаем его. Просто последим, чтобы не смылся никуда, – не поворачиваясь, отдал приказ парень, продолжая нежно и игриво, словно дразня, обсыпать мальчика короткими поцелуями, который тихо и довольно хихикал, буквально растекаясь в лужу от таких ласк и, слегка упираясь в плечи парня руками, поставил небольшой барьер, наиграно отворачивая лицо от него то в одну, то в другую сторону. Так и осталось непонятным, кто кого дразнил. Видимо «крыша» здесь безоговорочный лидер. Тон его голоса был твердым и не подлежащим никаким обсуждениям. Он заранее невидимо заматывал всем руки и приставлял лезвие ножа к сонной артерии своим тоном. Никто и не думал не подчиняться ему.
«А разве это не мне от него что-то надо?» – непонимающе спросил я сам себя.
– А ты красивый, – без стеснения сверля меня глазками, сказал миленький мальчик и, перебрав пару прядок, провел по волосам – Как тебя зовут?
– С утра Кирой звали, – раздраженно бросил я, размышляя о том, как бы побыстрее добраться до телефона и написать сообщение Вик. Но мысли куда-то разбегались. Проблема была даже не в том, что я боюсь. Напротив, мне все это нравилось. Никогда не видел таких полуживотных. Забавные. Вот тебе и цирк в живом исполнении. Но словно это кошаки следили даже за ходом моих мыслей и вырывали ненужные. Во всяком случае, пристальны взгляды остальных мне никак не нравились. Может, и правда контролируют?