Остатки
Шрифт:
– Так эти войны были связаны с этой организацией? – спросил я, вспомнив чуть ли не второй апокалипсис, когда я уже появился в Тенях. Это был ад. Все горело, постоянные драки на смерть, стычки огромными группами ликвидаторов и не только. Именно тогда выпустили свод правил, типа запрета боев на базах. С тех пор врагам на базу противников было категорически запрещено появляться.
– Да. Еле тогда всех по углам развели. Ведь та умершая организация была друзьями, считай, всех, кто существует. Они со всеми ладили и поддерживали контакты. Таких людей еще поискать надо.
– У тебя там кто-то был?
– Только друзья. Я думал, мир окунулся в
– И у тебя?
Я как-то слишком проникся и словно сам на себе почувствовал всех тех, кто потерял, слышал крики тех, кто умирал в мучениях. И пусть я не был знаком с той организацией, но будто сам потерял кого-то из тех, кто вовремя не успел сбежать с базы или того, кто умер, загнанный в угол. Это склизкое отчаяние, вязкая боль, черная безвыходность, бездна одиночества, кровавое сострадание, гулкий страх, безмерная пустота. Я словно сам увидел те ужасные кадры смерти тех, кто не виноват.
– У меня тоже. Я настолько всех вокруг возненавидел, что убивал направо и налево. Хотя тогда вообще мало кто разбирался. На меня тоже устраивали облаву. Псы бешеные. Но мне дали хорошую защиту. Кукольник. Он всех нас приютил. Собрал снова вместе тех, кто остался. КрейСиП единственные, где были дети.
– Дети? – ощущая, будто что-то ухнуло вниз, переспросил я. Кажется, это было сердце. Вспышкой боли оборвалось от всех сосудов и его нестерпимо больно разъело кислотой. В такое состояние вводило слово «были».
– Да. Всех убили. Может, кто-то и спасся. Но это вряд ли. Когда мы маленькие, то имеем форму только котят, или детей, как он говорил. А потом, когда вырастаем, можем быть и людьми и кошками. Но мы так никого и не нашли. Обещают неплохую награду тем, кто найдет таких. Дети были особенно важны. У нас была семья. Правда, неизвестно, откуда Кукольник их брал. Жалко всех.
На лице Рэина, во время того, пока он все это рассказывал, появлялись отпечатки воспоминаний. Они все вместе не умещались в голове и всплывали промежутками, то там, то тут. Недокот снова с головой окунулся в моменты, произошедшие годы назад, но продолжал держаться за прочный канат реальности. Столько эмоций сейчас исходило от него с такой силой, что я ясно ощущал его чувства. Радость, что все закончилось, и ненависть за эту невинную радость. Видимо, чувствовал себя виноватым за то, что якобы благодарен смерти, но это не так. Он просто хотел того спокойствия и безмятежности. Рэин хотел оказаться сейчас с теми, для кого жизнь оборвалась тогда, забрав с собой все счастливые моменты и без того нелегкой жизни. И снова ненавидел себя за это эгоистичное желание. И этот всепоглощающий гнев. Дали бы ему пистолет и поставили всех тех, кто устроил ту резню, парень, не задумываясь, застрелил бы всех, да еще и помучил напоследок. Если задуматься, то, сколько было таких же обезумевших. Страшно даже представить, что тогда творилось, когда каждый хотел отомстить. А про тех, кто потерял своих любимых, вообще говорить рискованно.
– Ну, это было в прошлом. Ничего не вернешь, – слишком горько заключил Рэин. Я проклинал себя за то, что он вспомнил. А мальчик как можно быстрее спрятал эту кислую мину и снова посмотрел на меня, ярко улыбаясь. От тех чувств не осталось и следа – Значит, ты остаешься?
– По ситуации, – коротко
– Пошли уже, а то еще кошаки подумают, что я смылся и тебя с собой прихватил, – щелкнул я ему по носику. Он засмеялся.
– Угу, – кивнул он головой. Снова сияющие глаза.
Мы вошли внутрь. Мало что изменилось. Все тут же замолкли, завидев нас. Ага, сплетничаем?
– Ну что ж, давайте знакомиться, – начал парень, который пару минут назад хотел меня раскроить на флаг. – Я – Браян. Наш главный – Мак. Очаровашка рядом с ним – Сэй. Остальных, думаю, представлять не обязательно. Хотя… В той кучи стоят Фудо, Дай, Хотако, Ичиро и Исами.
«Очаровашка?» – с ужасом подумал я, недоверчиво глядя на этот ядовитый взгляд собственника.
Когда Браян представлял всех, каждый сопровождал оглашение своего имени кивком головы. Сдержанно и холодно.
– Ребят, Кукольник зовет, – резко сказал Мак и все пошли в другой конец дома, похожий на лабиринт. Но Сэй остался на месте, не отрывая от меня взгляда, как будто я ему что-то обязан. Мак замедлил шаг, вскоре совсем остановившись, и выжидательно посмотрел на мальчика. Никто не спешил перегнать Мака и все остановились, так же обернувшись.
– Идите. Я с ним поговорить хочу, – даже не поворачиваясь в их сторону, выкинул Сэй.
Мак на это зло скривился. Но все же вышел, а за ним и все остальные. Мы остались на местах, открыто смотря друг другу в глаза, будто проверяя и пытаясь что-то уловить. Какой-то поток хоть чего-то, случайно вырвавшийся наружу. Будто определяя, кто сильнее.
– Ну что, Кира, – хмыкнул он, отводя взгляд, заранее поняв, кто победит, и спрыгнул с подоконника. Голос его был презрительно-насмешливым с оттенком уверенности. Еще пытался бороться. Та еще сучка по ходу. Не любит оставаться с шишем.
– Что? – спросил я, глазами следя за его шагами. Сэй не спеша нарезал круги, словно зверь постепенно сужая их. Работает теория о котенке и огромной пофигистической собаке.
– Ты странный. На наивного простака совсем не похож, да и момента «два пальца об китайца» не наблюдается. Так что же ты ведешь себя настолько легкомысленно? – спросил он – Что же тебе не имется… – в одно мгновение он оказался напротив меня и, подойдя вплотную, невесомо положил руку на пах – здесь? – и надавил. Я не изменился в лице, но ощущения были не самыми приятными, и я сжал кулаки. Но, как оказалось, по последующему движению, Сэй не пытался сделать мне больно. Нет. Он… пытался возбудить меня.
– А тебе, то биш, имеется? – дерзко смотря на него и распутно ухмыляясь, отозвался я в ответ, стараясь не обращать внимания на его руку, нехорошо двигающуюся. Ну, не то что бы нехорошо. Хорошо, и даже очень, но исход мне не прельщал.
– А ты хочешь проверить? – горячо спросил мальчик на самое ухо, и, опустив губы на шею, прикусил кожу, пустив приятный будоражащий ток по телу, уходящий туда, куда не особо следует.
– Меня же потом на тряпочки порвет твой Мак. Поэтому спасибо, но нет.