Осторожно, двери открываются

Сделай вдох. Это просто. Начни движение с правой ноги и вперёд, плавно. В такт музыке. Ты ведь можешь, не ленись. Подключай руки. Вот, нежнее. Нежнее. Плавно. Я говорю плавно. Слышишь ритм? Ритм! Вот так. В каждой секунде оставайся лёгкой. Давай же! Что за прищур? Открой глаза. В чём же дело? Не смотри в окно. Танцуй!

В настойчивом дневном свете вилась тонкая нить холодного воздуха, и яркий луч заставлял веки сомкнуться. За окном бегут стройные ряды деревьев. Непрерывный поток. И по ушам бьёт звук пролетающих грузовых поездов. А ещё, чёрт возьми, как назло сильно затекают руки от долгого нахождения в

одной позе. Парень пошевелил безымянным пальцем. Никаких ощущений не следует. Ни больно, ни приятно. Никак. Чёрт… Он шикнул и неприязненно поморщился, вжимаясь от усталости в кресло. Все части тела сгруппировались в один тугой комок. Стиснув зубы, он грубо сжал пальцы левой руки в кулак так, что спрятанные за спокойствием скулы на лице стали слишком острыми. Но пальцы… Перед зелёными глазами пассажира в воздух поднялась совершенно тонкая, изящная ручка с кожей светлого тона. Звенья браслета от запястья поползли вниз как ящерки. Тонкие пальцы. Мягко напрягаются. В лёгком движении раскидываются веером. И по очереди то сгибаются, то выпрямляются. Живые. Они стали в воздухе считать не то пылинки, не то ноты воображаемой музыки. Пальцы девушки напротив поправили наушник. Музыка. Шипящая нота фортепиано пробивалась через вакуум тишины вагона. Неведомая парню классическая музыка. Зелёные глаза опытным путём проследили как девушка поправила прядь коротких волос и да, она заметила шпиона напротив – резко отвернулась к окну. Да, очень, наверное, интересно смотреть как слякотный пейзаж меняется на унылый городской ландшафт. Девушка с чёрными волосами остановила музыку на полпути, чтобы убрать наушники в маленькую сумочку. Осталось каких-то десять минут. Дальше только перрон Ленинградского вокзала. Подготовиться надо. От её лёгких движений тонкая жемчужная нить на шее приходила в движение, обрамляя хрупкие как у ребёнка ключицы.

Заметила. Ещё одно наблюдение. Поправила блузку, пригладила локон у уха. Парень наклонил голову. Нет, изгибы шеи и ключиц у неё неестественные. Слишком скульптурные. Он наклонил голову на другой бок. С этого ракурса проглядывала ямка между ключицами, и острый кончик носа казался гораздо миниатюрным.

Опять заметила. Девушка неуверенно улыбнулась. За всё время поездки этот парень первый раз обратил на неё внимание. Или ей бы хотелось верить в то, что она для него была незаметной.

Поезд замедлил ход, приближаясь к бесконечным узлам железнодорожных путей, пролетая под широкими мостами федеральных трасс. Спокойно девушка взглянула в сторону парня. Лишь на секунду, чтобы понять, что он опять переводит свои глаза на неё. Надо ведь было найти кошелёк и паспорт, но она выбрала посмотреть в глаза напротив.

Познакомимся? Что прямо здесь? По заветам советского кино в транспорте?

– Да… Ужасно некомфортно три часа в одном положении, – парень попытался вырулить переглядки на новый уровень и слегка улыбнулся.

Кроме шеи, ключиц и рук у пассажирки были исключительно примечательные глаза. Яркие. Карие. С янтарным отливом. Губы по эскизу художника. Резкие. Призывные. А это каре. Возможно, именно из-за него казалось, что её шея вытягивается как на пружине.

– Да, неудобно. Без движения, – она всё также робко ответила и поёжилась как будто подтверждая свои же слова.

В вагоне началась суета. Пассажиры по дурной привычке вскакивали со своих мест и искали то, что не нужно было искать. Рефлекторное рвение быть впереди других, схватив свои пожитки. Побыстрее. Бежать, успеть, неважно куда и зачем.

Девушка сидела и лишь спокойно бросала взгляд в окно.

– А если часто ездить на поездах, то привыкаешь. И так приятно каких-то три часа посидеть никуда ни бежать, ни торопиться. Просто не двигаться

три часа… – парень продолжал бессмысленный разговор, не отрывая от соседки по вагону взгляд.

Может, и правда познакомимся?

Она посмотрела на парня в смятении и сожалеюще вздохнула.

– Просто не двигаться… Да, бывает полезно.

Поближе к земле заскрипели механические составы. Поезд ещё тянется как растаявшая жвачка на солнце и финал поездки всё никак не наступит. Девушка повела плечами и стала что-то перебирать в сумочке. Ничего лишнего, всё на месте, но она копошилась в недрах хранилища. Искала. Нервно. Наверное успокоительное от приступа неловкости.

Парень осмотрел спешащих на волю узников "Сапсана" и усмехнулся.

– Неужели надо это делать, господи? – он закатил глаза, лениво потянувшись за своими вещами.

– Что делать? – неожиданно девушка оживилась, когда вагон остановился.

– Не люблю переполненные поезда в начале и в конце поездки. Ужасный народ. Всегда и везде столпотворение. Вам помочь с чемоданом? Выйти будет трудновато, – парень пропыхтел, закинув рюкзак на плечо. Карие глаза с недоумением смотрели в зелёные. Всегда будет непривычно, когда вдруг, с тобой заговаривает кто-то. О чём-то глубоко глупом. – Давайте я помогу. Где ваш багаж?

Незнакомка продолжала молчать. Слушала как людей становится всё меньше и меньше. В самом деле, такая мелочь – принять помощь. И это ведь не страшно. Побыть слабой девушкой перед сильным, пускай и достаточно худым, парнем. Но как ребёнок она моргала часто. Пыталась вспомнить, что нужно отвечать на такие предложения.

– Меня Таня зовут, – она несмело совершила ход первой, оглядываясь беспокойно по сторонам, и приняла опору на руки, чтобы одним рывком встать. – Багаж он где-то там.

– А меня Юра. Мы можем вместе пойти к выходу…

– Таня! – в салоне раздался чей-то звонкий голос, и девушка вздрогнула, посмотрев туда, где был выход. Из уличного воздуха сформировалась фигура и быстро оказалась у места.

– Танюх, ну ты опять взяла билеты в середине? Ну, знаешь же как неудобно выходить, – высокий стройный парень низко наклонился к девушке и быстро поцеловал в губы. Торопится, – где твоя коляска? Там, тут, где? Бегом пойдём на воздух.

Пассажирка Татьяна молча махнула рукой в сторону другого выхода и поджала губы. Вокруг неё как будто скопилась толпа, стало неудобно. В глазах мелькнула грусть и тут же сменилась вопросом вежливости.

– А вы обратно в Питер едете, да? —

– Почему?

– Не выходите из поезда…

В ногу неторопливого пассажира что-то упёрлось и он обернулся.

– Ой, извини, можешь в сторону как-нибудь? Вот, ага, спасибо, – парень блондин пропыхтел за спиной, толкая вперёд багаж.

Он сделал мгновенный манёвр инвалидным креслом, оказавшись как раз рядом с Таней. Кресло. Такое обычное. Два колеса, ручки, сидение. Обычное кресло, в каких по улице чаще всего можно увидеть попрошаек и реже всего тех, кого прохожие не знают как назвать. Люди с особенностями.

Высокий блондин наклонился, приобнял девушку и помог ей оказаться в кресле. Быстро. Почти небрежно и без заботы.

В руках Татьяны из багажа осталась лишь миниатюрная сумочка.

– Едем домой? Там мама пирог приготовила, я вина купил…

Инвалидное кресло покатилось вперёд к выходу быстро. Без шанса на прощание или ещё одну доброжелательную улыбку между двумя нелепыми пассажирами. Только на выходе девушка Таня повернула голову в сторону своего места и закрыла глаза. Там по-прежнему стоял парень с рюкзаком в руке и уже сам себя чувствовал растеряно, неуверенно. Бывает, что же. И ей действительно некуда торопиться. Бежать.