Осторожно! Муж-волшебник или любовь без правил
Шрифт:
— Я, — согласилась с ним, и начала пятиться, обходя ванну.
— Я тебя убью! — выдохнул он, наступая неспешно, но с какой-то неотвратимостью.
— Я последняя наярита! — попробовала образумить его.
— Сама говорила, что жили же раньше как-то без тебя, и дальше проживём, — прорычал он.
— Скучно жили! — заикнулась я.
— Ты даже не представляешь, как мне сейчас весело, — произнёс мужчина, огибая ванну.
— Правда? — усомнилась я, что в данный момент он испытывает именно это чувство.
— Так и хочется разделить веселье с
Всё бы хорошо, вот только я совсем не ожидала, что дверь сама захлопнется прямо перед моим носом. Я толкала её, но, несмотря на то, что щеколда была не задвинута, та ни в какую не открывалась.
— Страшно? — поинтересовались у меня за спиной, и от чужого дыхания зашевелились волосы на голове.
— Пока нет, — соврала я.
— Сейчас будет, — пообещали мне и самым банальным образом схватили за руки, скрутив их за спиной и чем-то связав. Это было настолько неожиданно и быстро проделано, что я даже не успела оказать существенного сопротивления. Затем он меня крутанул, разворачивая лицом, после чего мир перевернулся, так как он с улыбкой маньяка-убийцы забросил мою тушку к себе на плечо. Скрип двери известил о том, что она открылась, и меня понесли в спальню, без особых церемоний сгрузив на кровать.
— Не имеете права! Не знаю, что вы задумали, но по договору… — тут же извернулась и села я.
— По договору ты сейчас под моей опекой, и как твой опекун я заставлю тебя отвечать за свои поступки, — говорил аттан спокойно, но от этого стало на порядок страшнее. Меня дёрнули за ногу, отчего я упала на спину, потеряв равновесие, и перевернули на живот.
— Да что вы делаете?! — закричала я.
Не отвечая и не обращая внимания на мои извивания и брыкания, аттан привязал сначала мои ноги к столбикам кровати, а потом и руки.
Я заорала: «Помогите!», когда он методично стал вспарывать сначала шнуровку платья, а потом и саму материю, вместе с рубашкой и нижними юбками. Последним разрезал бельё.
— Побереги силы, здесь полог тишины, — зловеще просветили меня. Стало жутко, как никогда в жизни.
Даже повернув голову и увидев его с плёткой, я до последнего не верила, что он это серьёзно.
— Значит, я плётку люблю? — поинтересовался аттан, и мои ягодицы обжёг хлёсткий удар. — Изменились предпочтения? — ещё один. — А ты права… с плёткой… это… особое… удовольствие, — хлестал он меня при каждом слове.
Это было больно, но ещё больше унизительно. Аттан порол меня, припоминая все прегрешения, пока я не зарыдала от своей беспомощности. Не помню, чтобы ещё когда-то так отчаянно плакала. Я даже не уловила момент, когда он остановился и развязал меня.
— Зачем ты это сделала? — прохрипел мужчина, переворачивая меня и нависая сверху.
Смотря на него сквозь пелену слёз, с ненавистью призналась:
— Не жалею ни об одном
— Зачем?! — встряхнул он меня, кажется, находясь на грани того, чтобы придушить.
— Не хочу, чтобы считали любовницей!
— И из-за этого ты сделала меня посмешищем?!
— Мне важнее моя репутация, чем ваша.
— Ради мужа, который бросил тебя? — прошипел разъярённо он. Я замерла, смотря на него во все глаза. — Да-да! Он мог последовать за тобой, но предпочёл не менять направление перемещения.
Это был ещё один пазл в картине произошедшего. Я даже удивления не почувствовала.
— Ради сына, — еле слышно возразила я, почувствовав смертельную усталость. — Эти знаки никогда не уйдут, — с отвращением посмотрела на запястья. — Не хочу, чтобы его мать считали шлюхой, которая, оказавшись рабыней, предпочла стать Тенью, лишь бы улучшить своё положение.
Я отвернулась, давясь слезами, ощущая горечь предательства и унижения. Одно дело знать самой, что муж от тебя отказался, и совсем иное, когда это понимают окружающие. Мне было больно лежать на спине, ягодицы горели огнём, но во сто крат сильнее болела душа.
— Где твоя мазь? — спросил аттан, вставая с постели.
Какая мазь?! Мне было не до этого. Не дождавшись ответа, он ушёл в мою комнату. Вернувшись, заставил перевернуться на живот. При его первом прикосновении к коже вздрогнула. Лёгкий зуд в татуировках подсказал, что он сканирует мои ощущения, и следующее касание было едва ощутимо.
Мазь дарила прохладу горящей коже. Постепенно слёзы закончились. Опустошение в душе наполнило меня безразличием. Мне было всё равно, что я лежу голой, наступило какое-то отупение сознания. Аттан ничего не говорил и осторожно наносил мазь под моё тихое сопение. Веки стали неимоверно тяжёлыми и, закрыв глаза, я незаметно заснула.
Проснулась, когда комната тонула в сумерках. Осознав, что так и лежу на постели аттана, приподнялась на локтях и огляделась. С плеч сползло лёгкое покрывало, которым меня кто-то укрыл. В комнате я была одна. Сев на постели и придерживая на груди остатки платья, которое так и болталось на мне, поймала себя на том, что ничего не болит. То ли сработала регенерация наярит, то ли лечение мазью помогло. С иронией промелькнула мысль о том, что, обдумывая в договоре всевозможные условия, чтобы не могли причинить вред мужу и ребенку, мне и в голову не пришло обезопасить с этой стороны себя. Вот уж действительно, всего не предусмотришь.
Поступки аттана ставили в тупик. Меньше всего ожидала, что, испугав до полусмерти, он надаёт мне по заднице, как ребёнку, полечит и оставит в покое.
В чужой постели задерживаться не хотелось, и я встала, прислушиваясь к себе. Нет, действительно ничего не болит. Первым делом прошла в ванную и умылась, после чего избавилась от остатков одежды, завернувшись в полотенце. Вернулась к себе и оделась, выбрав платье со шнуровкой спереди. Чуть помедлила перед тем, как выйти, но потом решительно толкнула дверь в гостиную.