Осторожно, спойлеры!
Шрифт:
– Ты явился усилить мою преданность богам? – Ее смех походил на скрип металла, холодный и жуткий. – Она уже довела меня до гибели. Чего еще тебе надо?
– Нет, обманутая царица, – возразил он. Его низкий, гулкий голос звучал решительно. – Я явился освободить тебя.
Она попыталась снова рассмеяться, но вместо смеха вырвался беспомощный всхлип.
– Я была готова освободиться.
– Не так, – сказал он. – Не так.
Стрела, вонзившаяся в ее грудь, не была острой или горячей. Она была тупой и холодной. Свинцовой.
И впервые с тех пор, как она увидела Энея, когда тот стоял на борту приближающегося к берегу корабля и ветер ласкал его каштановые волосы, она опять стала клинком. И ей не нужен был направленный в сердце меч. Больше нет.
Мысли об Энее вызывали только отвращение, а не желание. Не исступленную жажду. Купидон склонил золотую голову.
– Теперь мы оба свободны. Ты – от роковой любви. Я – от повелений моей вероломной матери.
Он взял ее на руки и одним взмахом крыльев опустился у подножия костра.
– Я должен вернуться к Психее, – поведал он и поддержал ее, но она не нуждалась в помощи. – Ты знаешь, что должна делать.
Она знала. Она снова наденет царскую мантию и станет защищать свой народ от угроз на земле и под землей. От людских нарушителей и тех, кто выползет из глубин Тартара через врата, зияющие внутри ее городских стен.
Купидон превратился в золотую искру на горизонте, а Дидона подняла факел и подожгла свою жизнь с Энеем.
26
Ключ от дома Маркуса по-прежнему работал. Хотя ему и казалось, что не должен.
Каким-то образом за прошедшие месяцы его домом стала маленькая квартирка Эйприл. Место, которое принадлежало им, не только ей. Место, которое ему не придется покидать никогда.
Он позволил себе купаться в этой фантазии, пока почти не позабыл, что это фантазия.
Когда он открыл входную дверь, стылый воздух кондиционера ударил его, словно пощечиной, и он вздрогнул. Холодным воздухом было трудно дышать, но он все равно уже почти двадцать четыре часа не дышал полной грудью.
Эйприл отодвинула его в сторону – справедливо, конечно справедливо – почти день назад, и он до сих пор не мог прийти в себя. До сих пор находился в ловушке, которую сам же и создал.
Он все-таки заставил себя зайти внутрь и закрыть за собой дверь. Запер ее. Вспомнил о том, что в доме полно ценных вещей, и установил сигнализацию, несмотря на то, что сейчас они казались ему никчемными.
Ключи и бумажник отправились на консоль возле двери, в чеканную бронзовую миску. Обувь – в шкаф в прихожей. Разбитое сердце… ну, его никуда не денешь.
Маркус сунул трясущиеся руки в карманы и обвел взглядом пространство: высокие потолки, освещенные солнцем окна, белые стены, металлические детали и мебель в стиле минимализма.
До встречи с Эйприл он нигде не ощущал себя дома. Даже здесь.
Горло перехватило. Он прошел в кухню за стаканом охлажденной газированной воды из кулера в двери холодильника, его шаги отдавались слабым эхом.
Дешевая бутылка воды, купленная на заправке, нагрелась за время поездки из Беркли в Лос-Анджелес, и он оставил ее в машине. Ему не нужны лишние напоминания о сегодняшнем дне, пусть даже и незначительные. Как только он отпускал свои мысли, ему снова вспоминалась плачущая Эйприл.
В другом веке он бы преклонил перед ней колени, пал ниц. Что угодно, что угодно, лишь бы перестать ненавидеть себя.
Конечно, он тоже плакал – но только после того, как покинул ее дом, потому что будь он проклят, если заплачет перед ней! Нет. Это была бы неумышленная манипуляция, потому что она переживала бы за него. Он это знал, еще знал, что не заслуживает такого.
Если она когда-нибудь простит его, если когда-нибудь примет обратно (чему, конечно, не бывать), он не хотел, чтобы это было из жалости. Если он больше никогда не увидит ее, это будет не так больно.
Наверное. Может быть.
Он глотнул воды, пузырьки газа закололи уже раздраженное горло.
Полированная рабочая поверхность из бетона под его ладонью была гладкой и холодной. Положив на нее телефон, он бездумно проматывал недавние сообщения.
Сообщения от Алекса по поводу оптимальной толщины заварного теста для мясных пирогов, а также жалобы на обескураживающее равнодушие Лорен к британским кулинарным шоу и пеггингу. Перегруженная ругательствами обличительная речь от Кары в личных сообщениях, что-то насчет грядущего сезона наград. Электронное письмо от отца, которое Маркус удалил, не читая. Еще полдюжины писем от его агента, которые он оставил, но не открывал. Пропущенный звонок от Саммер.
В чате актерского состава тоже шла бурная переписка последние несколько часов. Все это, наверное, из-за предстоящего конвента.
Кара: СЮРПРИЗ, СЮРПРИЗ, СВОЛОЧИ!
Кара: Рон и Эр Джей официально отказались от участия во Вратконе, ссылаясь на сильную загруженность.
Кара: Сильная загруженность, как же.
Алекс: Предполагаю, они имеют в виду их загруженность на проекте «Звездные воители», поскольку на НАШЕЙ площадке в этом сезоне их было не найти.
Алекс: Естественно, однако они с удовольствием позировали перед камерами во время интервью, которое подчеркивало их гений и самоотверженность.
Мария: Ну, они точно не работали над нашими сценариями.
Йэн: Они часто присутствовали, нытики.
Питер: Опять галлюцинации от тунца, бедный Йэн.
Питер: Как же жаль, что все пропустят интервью Рона и Эр Джея – теория и практика успеха для цисгендерных гетеросексуальных белых мужчин.