Остров Бога
Шрифт:
Для Хануки[30], для поминовения, и просто, для красоты, волшебные обязательно, но это так, к слову. В этот городок бежали многие из испанских изгнанников, которых выжили из королевства Кастилия и Арагон, их католические Величества Фернандо и Изабелла. Для евреев изгнание стало чудовищной национальной катастрофой. Инквизиция же судила каждого подозреваемого в исполнении иудейских религиозных обрядов, и жгла их нещадно. Многим это покажется странным, но почти во все времена евреи любили страны, в которых селились, даже больше титульных наций, вот такие полоумные патриоты. На «почве» руководил изгнанием этих испанофилов, конфискациями и занимательными для юношества, аутодафе, незабвенный Томас Торквемада.
Маленький Томас, родился в обычной испанской семье, где бабушки частенько сознавались, если их правильно пытать, в том, что
Не всем евреям захотелось соблюдать традицию тихого сидения в лужах крови своей семьи и многие стали мстить. Ах, как я люблю мстить, но только, не вставая с дивана! Лежу и мщу страшно всем своим обидчикам, топлю их, гадов, в болотистых метах, режу специальным ножиком тонко-тонко, как на бекон, а с дивана не встаю, потому что лень и страшно. А вот некоторые повставали с диванов и наладились католиков потрошить, всех подряд, лишь бы подвернулись. Вот оттуда и пошла славная когорта евреев-пиратов, крепивших на рострах своих кораблей, не голую бабу-наяду, а свиток Торы. Я так и вижу, как всматривается в море смуглолицый красавец, человек с весьма красноречивым именем, Самуэль Палаче, он же Шмуэль Фаладжи, который был натуральный раввин и кабалист, а вдаль он смотрел с надеждой, не покажется ли на горизонте испанский флаг. Сонная, не опасная волна раскачивает его шебеку, нежный бриз наполняет бело-голубые паруса, и уносит в несусветную даль, вонь от болтающихся на реях испанцев. Вместе с ним на сладкой ниве отмщенья, потрудились и другие братья по вере.
Мозес Коэн Энрикес, вышел в море, вместе с товарищем, бывшим испанским галерным рабом, дослужившимся до адмирала, голландцем Питом Хейном. Покуролесили они крепко, оттого, что были оба два, злопамятные и ужасно мстительные, а моряки серьёзные, не хуже Нахимова, хотя он и не еврей. А не еврей он потому, о, вы искатели еврейства в людях с подозрительными фамилиями, что был адмирал крещён, и знать не знал, и ведать не ведал, что его предки толи Нахимсоны, толи Нахимовичи, были семитами испытанными. А если и были? Нет, не еврей этот благородный русский военнослужащий, и не заикайтесь даже, хоть нахимовцев пожалейте!
По пути на Кубу, негодяи эти, не нахимовцы, а Коэн с Хейном, утопили тьму «золотых галеонов» и сами озолотились, естественно, а матросиков с идальго ихними, совсем не щадили, потому что очень были настроены против их католических величеств Фернандо и Изабелы, ну и накормили местную ставриду «матросятиной», от пуза. Вот такие обидчивые, звери. Так старались, так старались, что чуть не потеряли из-за перегруза хорошими металлами собственные корабли. Прославился и Яков Куриэль, который прежде чем заняться пиратством, был офицером испанского королевского флота, под славным именем Дуартэ Нуньез дэ Костаа, а после изгнания и конфискаций, на оставшиеся пиастры снарядил быстроходный фрегат, по слухам просто угнал новёхонькую каравеллу «Санта Мария» причём прямо из гавани.
С командой, набранной преимущественно из соплеменников, Куриэль топил как булыжники, испанские каравеллы в Карибском море. Считается, что он похоронен в Цфате, рядом с великим кабалистом Аризалем, или даже рядом с самим раби Лурия, но это не слишком достоверные слухи — там покоится другой Куриэль, негоциант.
Лютовал, правда, позже, в 18 веке, ещё один кровопийца, Жан Лафитт, из славной семьи потомственных флибустьеров. Он, проходимец этот, сыграл интересную роль в истории американского континента — после того как его упрямый дед сгорел на костре Инквизиции за верность своей вере, его неуёмный внучек, основал в окрестностях Нового Орлеана целое пиратское королевство. Его отряд, сражавшийся на стороне американцев, и устроивший заносчивым британцам элегантное кровопускание, насчитывал более тысячи первостатейных еврейских головорезов.
* * *
Цфат лежит в Верхней Галилее. При помощи слова «Галилея»
На холмах Иудейских. «Столбовая дорога»
Я буду писать о Христе и его последователях много. Мне христианство, чрезвычайно интересно, а уж как оно важно для судеб моего Острова, где оно, собственно говоря, и родилось, очевидно, всем, кроме пребывающих в гипнотическом состоянии талмудистов. Для того, что бы никому обидно не было и мои оппоненты не пеняли мне за мою любовь Первовере, я признаюсь, но только шёпотом и глубоко засунув губы, в ваши мытые, я очень на это надеюсь, уши: Талмуд, не богоданное знание! Он попытка это знание сохранить! В нем есть величие мысли, остроумие и опыт веков, но нет сияния! Озарения есть, а Сияния, Величия, жара пылающих городов, криков шофара, нет, а слёз горя ненависти и боли, в избытке. В Талмуде, дабы не провоцировать христиан на убийства и погромы, места, где упоминался Иисус, вымарывали, и отмечали их специальными знаками, смысл которых был известен только Великим раввинам. Однако и без евреев сами христиане соорудили такую путаницу вокруг Спасителя, что она может увести с главной дороги в какое-нибудь топкое и непроходимое болото!
Как только не определяют сущность и «функции Иисуса», теологи, историки, попы и паства, оторопь берёт: от заурядного, но Великого «Пророка» и учителя, до неизменной и неотъемлемой части Триединства. Поговорим об этом, не спеша потому, что «Учитель не тот, кто учит, а тот, у кого учатся».
В Галилее Нижней, есть Назарет, даже, целых два. Один, тот, что на вершине горы, еврейский, примечателен только тем, что его называют Элит и делают в нём, шоколад и кофе. От слова «Элит» происходит слово «элита», то есть то, что повыше. Как сладкая грёза, осталось у меня воспоминание о посещении фабрики, где у входа в цеха, стояла чудовищных размеров корзина с «бракованной» продукцией. Чуть помятые упаковки «сникерсов», «марсов», и неизвестных в Европе шоколадных батончиков, плотно набитых разнообразными целыми и толчеными орехами. Горами лежали помятые плитки молочного, перчённого, чёрного, солёного, с цукатами и без, и даже, по-моему, с зубной пастой и селёдкой, шоколада. От той заветной корзинки никто вас не оттаскивает, сами отваливаетесь, как напившиеся дурной крови клопы. И всё-таки, это неважный Назарет. Важен тот Назарет, что пониже или просто Назарет, или город Благовещенья. Вот что важно!
Назарет в ТАНАХе, а это аббревиатура названий библейских книг: Тора- Пятикнижие, Невиим — Пророки и Ктувим — Писания, вообще не упоминается. Вы уж извините, но слово «ветхий» я выговариваю, только в контексте со словом, «старикашка». Так что завет «ветхий», пусть будет у нас называться, «Первый», так и по смыслу точнее.
«Христос строго исполнял все заповеди Ветхого Завета», нехорошо ведь звучит, неправильно, потому что он их действительно «строго исполнял». И какой же он после этого, «ветхий»?