Остров Бога

Нер Бенджамин

Но когда отказались, жидишки, сам душевно страдая, повелел их, вместе с детьми малыми и не очень малыми, главное, чтоб в прорубь проходили, утопить. Туда же отправились беременные молодицы, ветхие старухи в чёрных платочках и согбенные за изучением Писания, старцы. Всех, всех утопили зимой в реке. Как? А просто: прорубили лед, не в первый раз чай, и бросили всех в воду — около трехсот человек, в общем, не так уж и много. Записано об этом в хрониках, но недоверчивые граждане любят больше бессмысленный термин в «легендах», красиво: "Всех жидов, которые не захотели принять святое крещение, велел царь Московский утопить в славной реке Двине". Поэтично, правда? «Славная река Двина»! Молодец река Двина, так держать! Подобная судьба постигла, впрочем, и остальных евреев, в других «зачищенных» Иваном Васильевичем городах, спаслись лишь немногие, согласившиеся креститься по православному обряду. Ну, этих то «выкрестов» даже я понимаю, а уж я то жесток, ах как я жесток! Да и славно, наверное, было, колокола звонят, иноки поют нежными голосами, заснеженные маковки церквей в синем морозном небе. Жаль, что портят столь благостную картину, перекошенные детские лица, прилипшие

ко льду, с другой его стороны.

Так, что я понимаю многих славных деятелей российской культуры считающих, что отказ от присоединения к такому высокодуховному сообществу, противоречит самой природе бездонной еврейской души, которая слиться, слиться мечтает, было бы с кем!

Тут я вспомнил ещё одну историю, приключившуюся со знаменитым психиатром Михаилом Осиповичем Гуревичем, много полезного сообщившим человечеству о последствиях неумеренного битья по голове, и о трудной судьбе детей идиотов, от сей экзекуции появившихся. Однажды на лекции о прогрессивном параличе он предъявил студентам больную бабку, которая стала от этой хвори окончательная дура. Несчастная старуха не могла назвать ни своего имени, ни возраста, ни времени года, но на вопрос, кто ее привез в больницу, с великой злобой в голосе объявила: "Жиды".

Обрадованный профессор, сияя, повернулся к аудитории и заявил: "Вот видите, как мало нужно ума, чтобы быть антисемитом".

* * *

В нашем озере Галилейском, тоже не всё порой было чисто. По приказу Веспасиана Флавия, легионеры утопили в нём тысячи евреев, что дало повод, будущему императору, а тогда просто, грубой римской скотине, попытаться накормить разжиревшей озёрной рыбой, иудейского царя Агриппу. Агриппа есть отказался.

* * *

Но помимо ставших привычными, «перебежчиков» уходящих к христианам, что неприятно, но в целом терпимо, учитывая, общие корни и принципиальное единство ценностей, то переход в ислам, необъясним никак и вообще. Эти, новые «аллахахбарцы», покинули лоно иудаизма и христианства, вероятно потому, что книжек никаких никогда вообще, не читали. Перейти в религию, которую из-за «натыренности» персонажей из двух предыдущих Заветов, считают «аврамической», грамоте обученные, не могут, они связи не узрят. Христианин, подвергнутый соблазнам этого учения, особенно без участия ножа и джизьи, должен рассуждать так: Господь заключил с Авраамом союз и произвёл от него народ, получивший Завет через Моисея. Затем Всевышний посылал пророков, научавших людей его божественной Правде, и, наконец, послал Предтечу, накануне первого пришествия Христа, объявившего, что пророков несущих божественный свет больше не будет. (Мф 11:13). А поэтому, ни Мухаммеду, ни Бахауле, ни К.Марксу места уже не нашлось, хотя обмануты были многие! Люди, вообще странные какие-то, им сколько раз было сказано, как отличить настоящего посланца, от самозванца, а они всё одно верят всяким пройдохам. Этих, Господи, прощать не надо, умоляю Тебя!

А пока, отступники и вольные и невольные, вспоминайте слова Господа: «И не бывать задуманному вами … Я рукою твердой и яростью воцарюсь, выведу вас из народов, соберу из стран рассеяния». Вспоминайте ежедневно, потому что когда начнёт собирать, удивляться будет некогда — воевать придется, или вешаться!

Виноградник Господа Бога. «Перекрёсток Ильи пророка»

«Красивый берег» — «Хоф яфе», так иногда с натугой, понимая, что наверно ошибаются, переводят её название. Есть и другие версии, но не такие поэтичные. Но берег действительно весьма хорош. Если подняться на «Стела Марис», мыс, нависающий над заливом и городом, или ешё выше туда, где начинаются каскады бахайских садов, город и море выглядят как огромные песочные часы: дуга бухты упирается в полумесяц горы Кармель и, толи море переливается в гору, толи гора пересыпается в море.

Принято считать, что Хайфы три: во-первых, арабская, узкая грязная и захламленная, такая, какой ей собственно, и полагается быть. Она тянется вдоль побережья, изредка запрыгивая на очень недовольные этим, близлежащие холмы. Потом русско-мароканско-польская, всякая, иначе говоря, средняя и никакая, и наконец, верхняя, лучшая, Кармель — «виноградник Божий». Кармель — карамель, сладко во рту. В общем, там живут достойные люди.

История у этого города, честно говоря, не ахти какая история. Ну, там упоминается, здесь, упоминается там, стоял на её сегодняшней южной окраине римский город Каструм, паша какой-то захватил её разок и даже некоторое время успешно правил, французских гренадёров израненных, турки передушили в несчастливом для Бонапарта «Египетском походе». Это грустно, но неважно. А важно, что Хайфа красива и ещё то, что она стоит на горе Кармель. Все события истории Острова хоть что-то значат, только тогда, когда они связанны с религией. А на горе Кармель Бога много. На мысе «Стела Марис», стоит один из двух кармелитских хайфских монастырей. Стоит он над пещерой Ильи пророка, где он скрывался от душегубов Ахава и Иезавели, к тому времени уже практически, порешивших всех пророков Бога Единого. И вот ему надоело скрываться: Чем плохо скрываться, лучше эффектно появится, и решил он вручить судьбу свою в руки Всевышнего.

Неподалёку от друзской деревни Далият-аль Кармель, есть весьма важное с точки зрения торжества единобожия место, Мухрака — «огненное». Великий и грозный пророк Илья показал там народу истинного Бога.

В то время народ Израиля оскудел в вере, служители Божьи были в унижении, а обычаи, заведенные при дворе царя Ахава и его жены «безбожной» Иезавели, улучшению нравов не способствовали. О том, что за паскуда была эта мерзкая царица, я уже рассказывал, так что мы уж лучше о чём-нибудь хорошем поговорим,

например, о массовом изничтожении её подручных языческих словоблудов. Когда из служителей Господа уцелел один Илья, как и положено, ибо «свято место пусто не бывает», расплодились повсеместно всякие языческие божки и богиньки: Баал, Астрата, Молох и прочий их нечистый пантеон. Гадость всякая. И надумал Илья решить эту проблему одним ударом. Явился он к царю и предложил ему весьма рискованное дело, собрать на горе Кармель жрецов языческих, и пусть взывая к своим богам, призовут они огонь небесный на приготовленную жертву. И собрались тысячи иудеев и язычников, посмотреть, что из этого выйдет. Букмекеры, наверное, ставки принимали на поспоривших, так примерно 1 к 600 против Ильи. Жрецы вопили, как резанные призывая огонь на телячий труп, но небеса молчали, Илья же, посмеиваясь, заставлял этих немыслимых колдунов, орать что есть мочи: «Кричите громче — потешался Илья — он, наверное, спит». И тогда, когда изнемогшие служители многобожия попадали без сил на истоптанную траву, Илья воззвал к Небесам: "Господи Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев! Услыши ныне меня, раба Твоего, и пошли с неба огонь на жертву, чтобы все эти люди ныне познали, что ты един Бог Израилев, а я — раб Твой, и Тебе принес жертву эту. Услышь меня, Господи, ответь мне огнем, чтобы сердца людей этих обратились к Тебе!", и пал с небес такой огонь, что сгорела не только жертва, но и камни жертвенника. Сие дело имело далеко идущие последствия: пророк схватил меч и начал порубать баалловых и астратовых прислужников. Ну, народ тоже не оплошал, он народ, любит учувствовать в неподсудном смертоубийстве вроде Линча, и поэтому радостно бросился помогать Илье в этом грозном деле. В последствии, уже в наши политкорректные времена, стали раздаваться запоздалые стоны и плачи, и тягучие плевки полетели в сторону Ильи: «Зверство это резать 600 невинных, пусть даже и заблуждавшихся священнослужителей, вот оно ваше кровавое учение, вот! Надо было референдум устроить цивилизованный!»! Должен Вам сказать, что при мне политкорректные слова, говорить нельзя, могу вообще убить. Политкорректность, как я её понимаю, это подбор такого необидного эпитета для какой-нибудь пакости, что бы эта пакость не рассвирепела, а население решило, что речь идёт о чём-то безобидном и не тряслось. Вот и получается, что резать пророков Бога Единого, так это политкорректно, а язычников нет, и это невзирая на то, что на их алтарях погибали и юные девицы и старики, а младенцев тех просто заживо закапывали в землю! Неважно, что позволительны в их мире были и блуд и убийство и прочая мерзость, и не узнало бы человечество нравственных законов, на которых строился мир, неважно. М-да, в какое мерзкое, зазеркальное время, мы живём. Я очень люблю пословицу: «Волкодав прав, а людоед — нет». Люблю за простоту и невозможность оспорить. А сегодня правы в основном людоеды, у них все права и на их стороне, жалость «гуманистов».

Впоследствии, в достопамятную первую мировую войну турки, захватившие Мухраку, первым делом отрубили изваянию Ильи правую руку, ту, которая с мечом, а когда не помогло, голову и разбросали всё это поодаль. В этой истории интересен даже не вульгарный мистицизм мусульман, а то, что они встали на сторону язычников. Неподалёку от этого Великого места, над пещерой, где прятался Илья от злобной язычницы царицы Иезавель, построен ещё один кармелитский, естественно, монастырь. В юности я очень печалился и даже кажется, плакал вместе с шевалье д. Артаньяном, над печальной судьбой госпожи Бонасье, потравленной мерзавкой Миледи в каком то захудалом кармелитском монастыре, естественно, во Франции. Кармелитки, конечно были не причём, но осадок остался. Вообще большинство католических монашеских орденов имеют свою специфику. Кармелиты, к примеру, много времени тратят на научные изыскания и вообще весьма серьёзно образованны. Значительную часть жизни они посвящают медитации, которая, конечно связанна с максимально возможным погружением в молитву.

Доминиканцы, чуть ли не поголовно перерезанные во времена Великой французской революции за чрезмерную ретивость во время процессов инквизиции, любили потрудиться на ниве сыска, хотя палачествовали мало, для этого имелись замечательные профессионалы. Своё название, они переводили, заглядывая в глаза подозреваемых, как «псы божьи», «Domini canes», и подозреваемые тряслись, прудя на заляпанные кровью полы. Сегодня доминиканцы, образумились и посветили себя миссионерству. И правильно: ныне борьба с еретиками безнадёжное дело.

Салезианцы, созданные чадолюбивым итальянским священником Доном Боско, призваны воспитывать юношество в страхе Божьем и научать его всяким ремёслам, что бы честно зарабатывали свой хлеб, а не тыкали прохожих ножиками, отбирая трудовые сольдо. Трапписты, появились на свет поздно, только в 16 веке. Они отделились от цистерцианцев, среди которых угнездились гнусные привычки, свойственные тому «просвещённому» веку. Эти братья не ели мяса, спали в гробах, открывали рот только для скудной трапезы и молитвы которую творили по 11 часов в день, приветствовали друг друга словами «memento mori», а скорбными вечерами рыли каждый свою могилу. Сегодня они трудятся на своих виноградниках неподалёку от Эмауса, взращивая привезённую в Святую землю, императором Наполеоном, виноградную лозу. В Латрунском монастыре траппистов проживал весьма ветхий старец, отец Базиль, и однажды мы с ним подружились. Монахи в то время, толи, поддавшись искушениям глобализации, толи от скуки, открыли на соседней бензоколонке винный магазин, и случилось так, что на этой бензоколонке я ожидал туристов желающих посетить Иерусалим. Некоторое время я толкался в магазине, некоторое на бензоколонке, некоторое валялся в тени на травке под огромным рекламным щитом. Время было тихое, туристы мои не ехали и, к стати не приехали совсем, и я заснул. Разбудил меня тихий перезвон и шуршание. Шуршала ряса отца Базиля, а звенели бокалы о бутылку «Фонтенель», «вина, прогоняющего печали и веселящего душу человеческую». Это отец Базель пришёл с пастырским утешением. Но прошли, пролетели годы и схоронили отца Базиля на монастырском тихом кладбище. Умер мой друг, и стало меня меньше.