Остров Д. Метаморфоза

Соболева Ульяна

– Кто-то еще считает так, как и он?

Парни молча переглянулись, но никто больше не возражал. Рик переступил через тело игрока, закинул руки за голову, словно разминаясь после драки или перед ней.

– Что за дрянь воет по всему острову?

– Сработала сирена. Скорей всего, Фрай придумал новую игру на выживание. Уведите эту к мясу пусть оклемается.

Повернулся ко мне и протянул флягу со спиртом.

– На! Глотни. Станет полегче. Иди отдохни. Мы с тобой потом пообщаемся, куколка. Нам есть о чем поговорить.

Отобрала у него флягу, открутила крышку

и сделала несколько больших глотков. Закашлялась и согнулась пополам, задыхаясь от крепости алкоголя. Он хотел отобрать флягу, но я поднесла ее к губам и сделала еще несколько глотков.

– Я оставлю это себе.

– Да на здоровье. Захочешь еще – ты знаешь где меня искать.

Я его даже не слышала. Мне было плевать, что он говорит. Мне вообще было на все наплевать. Я еще не осознала, но я уже перестала быть сама собой. Я перестала быть Найсой. Я была ею только ради НЕГО. Сама не поняла, как пришла в лагерь в барак к женщинам, то и дело поднося к пересохшим губам флягу. Прошла мимо них, столпившихся у самого входа, и упала на грязный матрас, сжимая флягу в руках и чувствуя, как все еще гудит у меня в голове. Слышала, как они шепчутся за моей спиной, как кто-то говорит о смерти Мадана, а я закрыла уши руками и раскачивалась на матрасе, чтобы унять это чувство безысходности внутри, адского бессилия, злости и желания сдохнуть прямо сейчас.

– Что с ней? Она как не в себе. Пьяная что ли?

– Не знаю. Но она в шоковом состоянии. В истерическом. – узнала голос Лолы с нотками сочувствия и недоумения.

– Так, пошли все на хер отсюда. Встали, рты пооткрывали. Давайте все на кухню. Они скоро жрать захотят, наверняка, собрание сегодня будет. Хакер в начальники ломанется, долго ждать не станет. Умер король – да здравствует король! Идите – идите.

Рявкнула Сара и села на край матраса, тронула мое плечо.

– Что случилось, Мара? По Неону убиваешься или кажется мне?

Я плечом повела и в стену невидящим взглядом смотрю. Не хочу ни с кем говорить. Не хочу произносить этого вслух. Как будто промолчу и нет ничего. Ушел он и скоро вернется с отрядом, как и раньше. Пальцы до сих пор в рацию вцепились, а в другой руке фляга. Открутила и залпом несколько глотков.

– Ничего. Время пройдет и все забудется. Мужики – они приходят и уходят. Сегодня один трахает и кормит, завтра другой. С твоей смазливой рожей легко найдешь себе покровителя. Думаю, Рик тебя быстро утешит. Слышала, распорядился ужином с их стола накормить.

Я медленно к ней повернулась и резко села на матрасе. Осушила флягу до дна, а в голове тишина гробовая, не берет спирт, не притупляет боль.

– Он мой брат.

Сказала и не поверила, что произнесла это вслух.

– Кто? – Сара на меня смотрит, и толстые брови медленно сходятся на переносице.

– Неон - мой брат по отцу.

Встала во весь рост и подошла к выходу из барака, схватилась за перекладину вверху, глядя, как хлещет ливень и пенится горячая земля под яростно бурлящей водой.

– Так ты ж с ним…

Отшвырнула пустую флягу и вышла из барака под ливень. Долго стояла под ледяными струями, закрыв глаза. Я не здесь. Меня нет ни в

этом лагере, ни в этом измерении. Я осталась там с ним. Я проживаю эти проклятые часы снова и снова. Минута за минутой. Секунда за секундой. Если б не ушла с крыши, он был бы жив. Я бы не дала ему умереть. Я бы его прикрыла. Всего лишь какие-то полчаса изменили мою жизнь и отняли его у меня. Тридцать минут необратимости. Полнота жизни до и отвратительная смерть после. Я сама теперь как мет. Меня ведь нет в живых. Я не знаю, почему я все еще дышу, разговариваю, смотрю и слышу. В этом не осталось никакого смысла. Упала на колени и закрыла голову руками. Заорала. Громко. Как животное. Завалилась на бок прямо в грязь. У меня в ушах звучат его последние слова. Снова и снова. Мне кажется, что я говорила все не то и не так. Я не сказала ему и половины того, что хотела сказать. Я не сказала, что люблю его и буду любить до самой смерти, не сказала, как Дана на него была похожа, и не сказала, что я никогда бы не смога его убить.

Надо мной снова склонилась Сара, обхватила за плечи, помогая подняться и привлекая к себе.

– Ты поплачь. Станет легче. Мертвецов надо оплакивать, не то они душу выжрут и за собой на тот свет утянут. Это я точно знаю. Дочка, когда умерла, я около года мечтала сдохнуть. Вешалась, руки резала, горло и в болоте топилась, и все по хрен. Не берет меня Господь, видать, нагрешила я столько, что он мою душу черную принять не захотел. Ты дай слезам пролиться, а не безумию. Переживешь. Молодая еще.

Но слез не было. Только выть и орать, грызть землю и рвать волосы, но не рыдать. Зачем? Чтобы стало легче? Я не хотела, чтобы мне становилось легче. Ни на секунду. Я хотела, чтобы болело. Беспрерывно и всегда болело. Когда болит, я чувствую его рядом. Если перестанет болеть, то, значит, я сдохла. Третьего не дано. Потому что забыть никогда не смогу.

– Хочешь, спирта еще принесу? Меня только это адское пойло и спасало. Да и сейчас, если плач ее по ночам слышу, напьюсь до беспамятства, и уходит она, не мучает меня.

Я кивнула и села в грязи, закрыв глаза, пытаясь удержать новый крик. Она вернулась очень быстро с новой флягой.

– На. У меня всегда есть запас. Мне выделяют за то, что за бабами присматриваю и в узде держу. За порядок. По крайней мере, раньше выделяли. Что будет, когда хакер к власти придет, одному дьяволу известно. Он себе на уме.

Я флягу за пояс спрятала и, прищурившись, смотрела, как солдаты заходят под навес. Поднялась с земли.

– Эй, ты куда?

Не ответила ей, пошатываясь, пошла туда, где раздавались мужские голоса.

– Не ходи! Могут до смерти забить или по кругу пустят! Не ходи к ним! Нам нельзя. Мы – мясо.

– Я не мясо. Это они все – мясо, - пробормотала, упрямо идя к навесу.

Рик стоял в кругу мужчин, задрав голову и засунув руки в карманы.

– Только я знаю, как управлять всей системой на этом сраном острове. Только я знаю, как вы сможете здесь выжить и не пойти на корм тварям.

– Неон знал это лучше тебя.

– Как видишь, он мертв. Если бы не его затея с посланиями на большую землю, все бы были целы.