Остров отложенной гибели
Шрифт:
Болото вдруг взорвалось. Что-то тугое, гибкое лупануло в грудь, опрокинулся, вода заполнила рот… ноги перехвачены… копья уже нет, глаза не видят… махнул хопешем, но бестолку…
Невидимая сила подняла, наконец, дала вдохнуть. Сквозь грязь и тину на лице увидел прозрачные веревки, вроде щупалец — несколько штук сдавили ноги до бедер, другие прижали к телу руку с хопешем, обвили за пояс, держат над водой. Над глянцевым боком спрутомедузы — типа той, певучей, но гораздо меньше. Щелей для музыки не видно, зато имеется дырка с рядами мелких зубов по кругу, не эротичная, не эстетичная, вообще
— Может, договоримся? — вырвалось не от страха даже, от безнадежности. Ну, не плакать же, блин!
— Ты пока на Поющего Бога не тянешь, зато я сам нормально пою! Совсем не фальшиво! Будем напарниками, подманю тебе свежее мясо, поделишься!
Прозрачное щупальце толщиною в палец скользнуло мне по лицу — липко и холодно, бр-р — попыталось залезть в рот, но тут уж я намертво стиснул зубы. Скользнуло по шее, за ворот, задело татуировку. Дернулось, вдруг и отлетело, будто укушенное.
Уи-и-и-м-м-м-м-м!!!
Ультразвук по ушам, боль и ярость, путы слегка ослабли — как раз, чтобы чиркнуть хопешем по тем, что снизу. Не самое острое лезвие, но хватило. Снова визг, снова в воду упал, зато никто уже меня не держит. Вскочил, заорал громче этой твари, замахал тесаком во все стороны. Лишнее всё — удалилась тварь. Расфрендилась, исключила меня из друзей и внесла в «черный список». Ну и ладно!
— А ты молодец! Орел! — сказал я татухе уже на берегу. После долгого-долгого бега по грудь в воде, когда бояться некогда, а новый впрыск адреналина несет как ракетное топливо, после барахтанья в прибрежной грязи, карабканья на четвереньках и прочих неромантичных деталей. Выбрался на сухое место, хотел упасть, но вспомнил, что нельзя — сердечко екнет. Так и стоял, пытаясь втягивать воздух, легкие превратились в сгусток страдания. Одежда и ноги в грязи, на щиколотках повисла пара сытеньких пиявок. Зато живой! Опять! Не факт, что это нужно человечеству и даже Двипамарануму, но лично мне приятно!
Местность, кстати, тоже внушает оптимизм — хотя бы тем, что болото закончилось. Берег тянется на подъем, уходит в туманную дымку, но скальной стены с охраной не видно даже отсюда. Глубокая Пасть, однако! Почти как в немецкой порнушке с соответствующими названиями. Есть смысл пройтись, поискать обходные пути по суше, чтобы в воду не лезть.
Сперва только отдохну. Недолго совсем. Лягу прямо на твердую, теплую глину, подставлюсь солнцу, закрою лицо руками. Минутку, две, три…
***
…Белый песок, обломки костей, знакомые ведра. Красное чуть в стороне, но это фигня — хорошо, что из «здоровья» больше не капает!
— Не прекращаешь удивлять, — приветствовал меня Асша и даже на ноги поднялся. Отсалютовал хопешем, начищенным до яростного блеска.
— Я ведь тебя, Саша-Шура, после той наркоты готовился в расход списать. Себя, естественно, тоже, но это мелочи, а вот твой любопытный путь прервался бы, не начавшись. Ты, кстати, редкостная скотина и конченый эгоист.
— Поясни!
— Ладно, про брата забыл, а как же мать родная?! Оба сына пропали в один день, никакой помощи, зато долги твои по кредитам достанутся ей целиком. Припрутся новые коллекторы, а защитить ее некому!
— Слушай, совесть ходячая, шел бы
Сжал кулаки, сделал шаг вперед, под ногами хрустнуло. Человеческий череп с раззявленным ртом. «Альтер эго» кивнул довольно:
— Вот таким ты мне нравишься! До сих пор болтун, но уже не прячешься за словами, когда нужно бить!
— Я?! Болтун?! Не видел ты местных шаманов и племенных вождей, а уж тот римлянин вообще… кстати, может, мне его имя взять? Вместо ника-кликухи? Тит… как его?
— Тит Клавдий Вар, старший сын сенатора Гая Квинтилия Вара. Звучит красиво, но не советую. Чужое имя — чужая судьба, а для римлян и греков это очень важно. Их судьбами правят их боги, все эти Марсы, Меркурии, Афродиты, вся эта школьная классика, которая в реале совсем не романтична. Мойры, ткущие полотно жизни, эринии-мстительницы… это Двипамаранум, здесь всё на самом деле. Любая легенда может ожить и сожрать тебя.
— Ладно, согласен. Удав!
— Это ты о чем?
— Это я про новое имя. Удальцов Александр Викторович, сокращенно — Удав. Не нравится?
— Терпимо. Лучше бы, конечно, Ленивец, или Слоупок, как тебя кликали в офисе… всё, молчу, молчу! Сегодня ты снова молодец и потому удостоился салютования оружием от своего «второго я», что не каждое «первое я» заслуживает! Победа над охранником была бескровной, в красное ведро ее не зальешь, но вот «удача» твоя теперь полна. «Здоровье» подрастерял, зато добавил в «силе» и «ловкости», а уж «ума» прибавилось вообще изрядно. За счет разнообразного опыта. Если так дальше пойдет, сможешь в один прекрасный день подойти к стене, и стража сама поможет тебе перебраться… впрочем, мы отвлеклись. Удав так Удав. Лишь бы не «имя от противного», как принято у твоих недавних корешей-наркоманов. Двигаться медленно, но если цапнуть, то насовсем… просыпайся, кстати! Сейчас тебя самого будут пробовать на вкус!..
***
…Снова свет в глаза, но уже реальный. Солнце в зените, одежда взмокла от пота, а может, еще не высохла. В паре метров от меня — в трех бемах, по-местному — замерла неведомая зверюшка, вроде хорька. Рыжая, длинная, с осмысленной, но неприятной с виду мордой. Принюхивается. Пиявки с моих ступней отвалились, из ранок насочилось кровушки — ее-то наш гость и учуял.
— Привет, — попытался я сказать, но горло совсем пересохло. Надо бы поискать воды, только не этой. Вообще, убраться куда-нибудь в тень. Татуха не чешется, значит, хорек не особо опасен.
— Если ты насчет покушать, то извиняй, у меня все части тела наперечет. Ты же хищник, не правда ли? Можем вместе пойти, будешь моим охотничьим зверем. Дава-ай уже, поглажу.
Поднял руку, зверюшка вмиг отпрыгнула, зашипела. Клыки-иголки, но мне и таких не надо в собственном организме.
— Да ладно, чего психуешь?! Воля так воля! Я не тиран, у меня ни котов, ни собак не было, да и рыбки как-то не очень зажились.
Хотел подняться, но конечности ответили протестом. Подтвердили, что «добавил в силе и ловкости». Хорек зашипел еще раз, помчался прочь волнообразными скачками — такое чувство, что пообещал вернуться.