Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
Маквайан кивнул, и они поспешили в домик Брин.
— Ты уже думала, что скажешь ему? — спросила по пути любительница брюссельской капусты.
— Сто раз.
— Давай определимся со стратегией.
— Да, лучше его сначала подготовить, — кивнул Нанду.
— Согласна. Но ты должна продумать свою реакцию, — продолжала Брин. — Давай представим: вдруг он начнет отпираться, что встречался с твоей мамой? Тогда ты должна уверенно и спокойно сказать про фотографии. И лучше сразу сказать про Линдольм, чтобы он не подумал, что ты мошенница. Или рекламируешь что-то. Если
Когда они зашли в домик, у Мары голова шла кругом от вариантов сценария, предложенных Брин. Все смешивалось, сливалось в одно и нервировало до чертиков.
Убедившись, что кроме них там никого нет, Мара достала телефон и открытку Селии.
— Ты собралась ему просто звонить? — вмешался Нанду. — Может, лучше скайп? Вот, здесь же написан его ник. Сразу сможешь на него посмотреть.
Они настроили приложение, и Мара нажала кнопку видеовызова. От волнения ладони вспотели, и она беспрестанно вытирала их о штаны. Гудки, казалось, шли бесконечно, она успела поправить бандану на шее и немного привести в порядок растрепанные волосы. Наконец появилось чуть искаженное квадратами изображение черноволосого мужчины.
— Alo, efendim [1], - ответил он.
— Добрый вечер, меня зовут Тамара. Вы знали мою маму, Лену Корсакофф, — она до боли стиснула пальцы в кулак.
— Елена, конечно, — заулыбался он, но тут же снова стал серьезным. — Мне говорили, что она умерла. Мне жаль. Чем я могу помочь?
— Дело в том… Мне кажется… — она напрочь забыла все, что говорила ей Брин. — Я думаю, что Вы можете быть моим отцом.
В воцарившейся тишине исландка звонко хлопнула себя по лбу.
— Тише, — Коркмаз округлил глаза и нервно оглянулся. — Жена может услышать. Подожди, я перейду в другую комнату.
Жена? Вот оно, значит, как… Глупо было рассчитывать на что-то другое. Еще и дети, наверное…
Изображение стало темным, Мара услышала шорох, и спустя мгновение турок вновь появился на экране ее телефона.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
Теперь за его спиной виднелась картина в широкой позолоченной раме.
— Пятнадцать сегодня исполнилось.
— С днем рождения. И счастливого солнцестояния. Но ты точно не можешь быть моей дочерью. Мы с твоей мамой расстались сразу после выпускного. Потом я женился. На Линдхольм почти не приезжал, Лену видел один или два раза. Можешь спросить у кого-нибудь, кто не пропускает встречи выпускников. Хотя бы у Ларса Эдлунда.
— Ясно.
— Не расстраивайся! У Лены было много друзей, наверняка кто-нибудь поможет тебе найти отца.
— А можно еще кое-что спросить?
— Конечно!
— Как Вы расстались с Милой Вукович? Вы бросили ее ради моей мамы?
— Откуда ты знаешь про Милу?
— Видела фотографии.
— Мила… — он вздохнул. — Мы встречались на первом курсе. Это было так давно… Она влюбилась в меня по уши. Сложно ее в этом винить. Она была симпатичной и доброй, но чересчур скучной. Учеба, книги… А мы ведь живем один раз, правильно?
Он подмигнул и выгнул бровь, напомнив Маре самовлюбленного Кевина. Словно прочитав ее
— Я увидел твою маму и не устоял, — волосы Коркмаза, обильно сдобренные гелем, блеснули в свете лампы. — Это разбило Миле сердце. Бедняжка так и не смогла это пережить…
— Я понимаю. — кивнула Мара.
Нет, она не понимала. Не понимала, как такие умные женщины как ее мама и Мила Вукович могли втрескаться в этого слащавого нарцисса. Возможно, в юности он и был хорош собой, но теперь лицо обрюзгло, из расстегнутого ворота рубашки выглядывала курчавая поросль… Неужто ее маму убили из-за противного мужика?!
— Спасибо, мистер Коркмаз. Извините за беспокойство, — она отсоединилась. — И что вы об этом думаете?
Ребята озадаченно переглядывались.
— Ну, плюсы есть, — нарушил тишину Нанду. — По крайней мере, он не твой отец. Потому что иначе… Было бы как с Дартом Бейдером.
— Не понимаю о чем ты, но согласна: это плюс, — кивнула Мара. — А что с Вукович?
— Вкус у нее странный, — Брин наморщила нос. — Но ты же слышала: он разбил ей сердце…
— Глупости, — заявил Джо.
— Если у тебя нет сердца, это не значит, что его нет у Вукович! — возразила Брин. — Для женщин любовь — это совершенно другое…
— Ты права, — Нанду плюхнулся на свободную кровать, всколыхнув плюшевую компанию. — Вы видели Кевина? Он же классический идиот! А его физиономия? И шутит он тупо. А девчонки все равно от него с ума сходят.
Брин и Мара одарили его снисходительным взглядом.
— Мне кажется, или это зависть? — поинтересовалась исландка.
— Да. Но он прав, пожалуй. Кто знает, что чувствовала Вукович… То есть вы как хотите, но мне страшно возвращаться в свой домик, — Мара принялась задумчиво рассаживать игрушки Брин по всем правилам.
— Это не может быть совпадением. Когда мы составляем список, мы подсознательно группируем предметы по цели, для которой они нам нужны. Она вспомнила про то, что собирается, скажем, испечь пирог, и попросила муку, ягоды и корицу. Вспомнила про убийство Мары — заказала мелатонин и жидкость для розжига. Они ведь шли подряд? — обратилась Брин к Джо.
Тот кивнул.
— Но ведь убийцы обычно действуют по одинаковой схеме, разве нет? — возразила Мара. — У моей мамы в руках был нож, когда ее нашли. Значит, Вукович ее не усыпляла. Если это вообще была она.
— Может, именно поэтому в этот раз она решила действовать наверняка. Ведь тогда ты не будешь сопротивляться, как твоя мама…
— Логично, — согласился Нанду. — Хотя и жутко.
— А у тебя есть материалы того дела? — Джо достал свой телефон.
— Есть. Но пожар признали несчастным случаем.
— Покажи мне, что у тебя есть. И переведи на английский. Мой отец работает в полиции, он детектив. Пусть посмотрит.
Мара хранила все документы в своем шкафу, в чемодане. Особо ценные для себя вещи она так и не распаковала. Поэтому они с Джо решили зарулить в ее домик, а Брин и Нанду отправились прямиком в главное здание на праздничный ужин, пока родители не начали их искать.