Остров Понкайо: Стеклянный флаг

Холден К. В.

Пообедали все вместе на кокпите и принялись решать, кому ехать осматривать берег.

– Лучше бы вообще пока не соваться на остров, – проворчал Гедеон.

– Но мы не станем уходить далеко, – отозвалась Лола. – Наберем кокосов и сразу назад.

Гедеон погрузился в мрачные раздумья. Было видно, что ему очень не хочется отпускать ее на берег. Не важно, с кем.

– Камрад? – прервал Максим затянувшееся молчание.

– Езжайте вы, – пасмурно бросил Гедеон. – У меня как раз вахта. Лола, не забудь кепку, слышишь? И переобуйся.

Лола и Максим взяли с собой по рюкзаку, чтобы сложить в них кокосы, сгрузились в динги и отправились на остров. Гедеон внимательно наблюдал за ними с кокпита, выпрямившись во весь свой немаленький рост.

Проведя первую половину дня в прохладной тени парусинового тента и нижней палубы, Лола и Максим едва не зажарились, когда оказались на солнцепеке. Волны игрались спутанными сетями зеленых водорослей и, пенясь, щедро заливали пальмовый лес. Было время прилива. Береговая полоса истончилась, отмель придвинулась, и некоторые отбившиеся от рощи пальмы оказались в воде. Лола и Максим в четыре руки затянули динги на мелководье и фалинем привязали к стволу одной из пальм, рядом с которой было меньше всего воды.

– В джунгли не заходите, – предупредил строгий голос Гедеона. – И чтоб на виду все время были, ясно?

Максим снял походную рацию с пояса и развернулся к яхте, где на кокпите возвышалась долговязая фигура капитана.

– Помним, камрад.

Лола помахала брату. Гедеон в ответ просто поднял руку.

В пальмовой роще стояла приятная полутень. На берегу дул горячий ветер, закручивал пыльные вихри из песка и приносил горьковатый аромат мангровой листвы.

– Гедеон сам не свой, – вздохнула Лола.

– Да уж, – бросил Максим. – Он хотел разжаловать себя и сделать меня капитаном, но я отказался. Не говори ему, что знаешь. Гедеон меня по голове не погладит, если узнает, что я проговорился.

– Не скажу. Давно это было?

– Это повторяется по два-три раза в месяц, Лола. В те дни, когда на него особенно находит.

– Я вижу, что ему очень плохо. Но ведь он не позволяет себе помочь, каждый раз просто уходит от темы и все. А ты говорил с ним?

Максим недовольно покачал головой.

– Тысячу раз уже пытался ему вдолбить: нет здесь ничьей вины! Он только огрызается. «Не лезь, не приставай, сам разберусь».

– Вот-вот, мне почти то же самое отвечает, но другими словами. Мне начало казаться, что я делаю ему только хуже, когда упоминаю об этом, и я перестала. Сейчас не знаю, правильно сделала или нет…

– Правильно. Нажимать на него и принуждать к разговору тоже нельзя. Лучше ему от этого точно не станет. Если мы будем настаивать на его невиновности, он подумает, что мы пытаемся его оправдать, и только еще сильнее закопается в своей вине. Пока он не доставит нас домой целыми и невредимыми, разговаривать с ним бесполезно.

Они медленно брели по роще в поисках кокосов. Отрывисто пикнули часы на запястье Максима. Три пополудни.

– Что-то я ни одного кокоса не вижу… – удивленно пробормотала девушка. – И в океан их унести не могло, приливные волны сюда не дотягиваются.

– Хм…

– Думаешь, здесь кто-то живет?

– Ну, однозначного ответа у меня пока нет. Здесь вполне может кто-то обитать – или же сюда могут приезжать откуда-нибудь неподалеку.

– Нужно сказать Гедеону. Он хочет уехать отсюда, но лично мне кажется, что нам лучше подождать помощь на острове. Тем более совсем рядом пролетал самолет. Здесь у нас больше шансов, что нас найдут. Ты как думаешь?

– Если честно, не знаю.

– Утром ты сказал, что здесь мы сможем построить мачту и наконец взять ситуацию в свои руки. И что этой возможности мы ждали пять месяцев.

– Так я и не отказываюсь от своих слов. Логика вроде подсказывает, что лучше остаться. Но этот остров внушает мне какое-то странное чувство, которое я не могу объяснить. Он притягивает, но не как красивое место, а как-то по-другому. Когда я пытаюсь дать этому определение, мысли сразу пускаются вразлет, и я не могу подобрать ни одной верной. Не привык доверять своим чувствам, предпочитаю слушаться разума, но в этот раз он как будто подавлен. Вот почему мне хочется уехать отсюда. И одновременно с этим не хочется.

Лола выслушала его очень внимательно.

– У тебя нет такого ощущения? – спросил Максим.

– Не знаю, после того что случилось утром, во мне все перемешалось. Но у этого острова очень сильная энергетика. Правда, я не понимаю, откуда она исходит. С виду обычный тропический остров. Наверно, это как-то связано с тем, что он такой большой, а здесь никто не живет.

– Ну, это еще пока неизвестно.

– Да, вот в чем дело. В этой неизвестности. Не знаешь, чего от него ждать.

– Точнее я бы не выразился.

– И Гедеон говорил нечто подобное… Как же я хочу поговорить с ним! Даже не об острове, не о том, что случилось с «Миленой» и с нами… Просто о какой-нибудь успокаивающей ерунде. Но потом смотрю на него и вижу на лице такую злость, что боюсь даже слово сказать.

– Он злится не на тебя.

– Я знаю, но… я не знаю, хочет ли он вообще говорить с кем-либо.

Максим ответил не сразу.

– Да, это хороший вопрос, – задумчиво бросил он, глядя на песок.

– Мне очень страшно за него, – призналась Лола.

– Он просто сильно сосредоточен на том, как все исправить. Сейчас это владеет им целиком. Он злится не на тебя, не на меня, он зол исключительно на себя. Не бойся говорить с ним, но не обижайся, если он покажется тебе не таким мягким, как раньше.

– Я вовсе не собиралась и не собираюсь на него обижаться.

– Это я так, к слову. Я приглядываю за ним, Лола, не волнуйся. Временами он и меня заставляет понервничать. Но говорю тебе как человек, который знает его всю жизнь: сейчас не тот случай, чтобы давить на него. Ему нужно позволить все исправить. Пусть даже мы не считаем его виноватым. Он считает. И единственный способ для него избавиться от этой чернухи, от чувства вины, что грызет его, это позволить ему лезть из кожи вон. Только так он успокоится.