Остров Понкайо. Наши сердца

Алексеева Татьяна Сергеевна

Во внутренний накладной карман прямо по размеру вместился прозрачно-желтый водонепроницаемый пакет для документов, в котором лежал кошелек, телефон, паспорт, плеер и зарядки. Во второй чехол, ярко-голубого цвета, Лола сунула свой драгоценный альбом в твердой обложке и пенал с рисовальными принадлежностями. Перед путешествием ребята предупредили, что из-за качки ей вряд ли удастся порисовать, но девушка была не в силах расстаться с альбомом и взяла его с собой в переход. Лола боялась, как бы не вернулись кошмары, если она перестанет рисовать, и хотела на всякий случай иметь альбом под рукой. Лола не умела рисовать природу и портреты, увлекалась

городскими пейзажами и сценками из обычной жизни, но во время перехода ей было не до рисования, она жадно впитывала новые впечатления – и делилась мыслями не с альбомом, а с ребятами. Когда же яхту понесло в дрейф, Лола сделала из альбома дневник, подумав, что так будет лучше. Она вкратце обрисовывала события: о чем разговаривали, что ели, сколько осталось припасов, какая погода за бортом. Рассказывала, как они высаживались на атоллы, сколько там пробыли и куда движутся сейчас, переносила координаты местоположения. Несмотря на кажущуюся сухость, такие записи приносили ей облегчение. Легкость изложения и некоторая даже беспечность, с которой она к этому относилась, вселяли уверенность, что все закончится хорошо. Лола знала, что чувствовала бы себя намного хуже, начни она копаться в себе и анализировать случившееся. Ребята хорошо улавливали ее настроение, они сразу бы почуяли недоброе, а им и без того приходилось думать и беспокоиться чуть ли не обо всем разом.

Но альбом был не бесконечен, и как бы Лола ни экономила место и ни сокращала слова и предложения, к началу четвертого месяца дрейфа ей пришлось оборвать запись, сохранив последние десять страниц на крайний случай.

Когда со сборами было покончено, девушка закатала верхушку баула, защелкнула пластмассовые карабины и не без труда выволокла его из каюты. Несмотря на свои устрашающие размеры, он весил не больше, чем Лола могла унести, но на нижней палубе было довольно тесно, диваны и столы стояли близко друг к другу, и требовалось приложить немало сил, чтобы протиснуться между ними с большой сумкой в руках.

Боковые столешницы в кают-компании опустили, но вещмешок все равно не пропихивался. Лола закинула его на диван, проскользнула сама и притянула сумку к себе.

С верхней палубы спустился Руслан.

– Что ж ты не позвала-то?

Одной рукой он легко подхватил вещмешок.

– Я как раз к тебе шел. Мы там лодку грузим.

– Уже? – удивилась Лола. – Я так долго собиралась?

– Да нет, пока только наши вещи. Макс отвезет часть на берег, чтобы не забивать кокпит и не спотыкаться.

С переездом закончили к половине третьего и сразу сели обедать. Расположившись с тарелками на деревянных скамьях кокпита, они разглядывали остров, присматривая на берегу место для будущего бивака, и не без удивления рассуждали между собой, до чего же мало у них оказалось сумок. Они изначально не брали в переход ничего лишнего, но во время погрузки на яхту вещей было как будто больше… И устали они тогда на порядок сильнее.

– Просто мы слопали почти все припасы. – Максим отставил пустую тарелку на скамью, откинулся спиной на комингс и, вытянув руки, хрустнул суставами пальцев. – Вот и стало меньше сумок. Не могу сказать, что я этому рад.

Прозрачное мелководье просматривалось до самого дна, волны игрались спутанными сетями темно-зеленых водорослей и, пенясь, чуть ли не до самых крон заливали мангровый древостой. Было время прилива. Береговая полоса заметно сузилась, отмель придвинулась, и некоторые отбившиеся от рощи пальмы оказались в воде. Передвигаться по пляжу стало труднее.

Руслан и Максим в четыре руки подтянули динги на берег и фалинем привязали к стволу одной из пальм, рядом с которой было меньше всего воды. Солнце припекало спину. Ноги увязали в белом рыхлом песке по самую щиколотку, под ботинками похрустывали иссушенные плоды мангров.

По суше резво носились красно-коричневые крабы, перепачканные песком. Они были такие крохотные, что на ладони могла бы уместиться целая горсть. Оранжево-красные клешни горели на солнце огнем. Крабы толпой прочесывали береговую полосу, вдруг замирали на месте, словно бы о чем-то вспоминая, а потом давали стрекача.

– Выпрыгивают из ниоткуда, – пожаловался Максим. – Чуть не раздавил одного, пока лодку разгружал. Кидаются прямо под ноги, бестолочь. Посматривайте по сторонам и проверяйте, куда ставите сумки.

Троица углубилась в пальмовую рощу, где стояла приятная полутень. Поникающие кончики веерных листьев придавали пальмам усталый вид. Лола вглядывалась в верхушки, отчетливо прорисованные на фоне бело-голубого неба, стараясь высмотреть среди листьев плоды. Максим, ответственный в их команде за добычу кокосов с верхотуры, спросил у девушки, знает ли она, что это за пальмы. Как выяснилось, этого не знал никто. И необходимость проверить пальмы тут же отпала. Они строго придерживались правила не брать и не пробовать незнакомые плоды, грибы и ягоды.

Налетающие порывы свежего, но мягкого ветра приносили из мангрового леса терпкий запах гнилой древесины. Кучевые облака липли друг к другу, заслоняя солнце и небо, но команда внимательно следила за показаниями ручного барометра-анероида и не беспокоилась, что погода может испортиться. График атмосферного давления ровный – дождя не будет.

Палатку разбили в пальмовой роще. Под ногами шуршал мягкий песок и лежали опавшие черешки старых листьев. Приливные волны сюда не дотягивались, видимость была превосходная: океан просматривался до самой линии горизонта. Ничто не мешало радиосигналу мчаться по невидимым воздушным потокам в поисках ответа, и можно было не бояться прибоя. Сильные волны будут гаситься о скалистые рифы и спутанные мангровые корни.

Для хранения вещей, посуды и провианта решили соорудить двухскатный шалаш, но на берегу подходящего материала не было, только высушенные солнцем дряхлые сучья и заскорузлые ветки мангров, готовые переломиться от одного неосторожного прикосновения. Ребята не стали корчевать кусты в пальмовой роще и рубить мангровые деревья. Все необходимое они надеялись раздобыть в соседнем лесу. Туда и отправились. Лола осталась в лагере прослушивать аварийную частоту, передавать сигналы бедствия и с дымовой шашкой наготове наблюдать за горизонтом.

За пальмовой рощей раскинулся мшистый лавровый лес. Здесь было сумрачно и душно. Лавры источали сильный пряный аромат, хорошо знакомый и очень приятный, но сами деревья выглядели измученными жертвами ужасных пыток. Они сгибались в три погибели, припадали к земле и тянулись друг к другу, переплетаясь ветвями, словно в корчах от сильнейшей боли. Спутанные кроны не пропускали солнце и ветер. Воздух был до того густой, что сжимал горло и липнул к коже, покрывая ее невидимой пленкой. С мозолистых ветвей свисали спутанные бороды мха. Мох был всюду, куда ни кинь взгляд, словно по лесу промчался безумный леший и залепил им все, что попалось под руку: корни, стволы и камни, валежник и землю.