Остров пропавших девушек
Шрифт:
«Если я закричу, меня кто-нибудь услышит? А если услышит, то придет ли на помощь?»
Когда со столов убирают остатки омаров, Татьяна хлопает в ладоши и радостным голосом восторженной хозяйки провозглашает:
— А теперь сыграем в игру!
Мужики умолкают и с надеждой смотрят на нее.
— Кто играл в «Отвлекающий фактор»? — спрашивает она.
Сара за ее спиной тихо хлопает в ладоши и восклицает:
— Класс!
Все поворачивают в ее сторону головы.
— Я всегда выигрываю! — объясняет она.
— Это точно, — ласково отвечает Татьяна, и мужики опять отворачиваются.
Джемма
— Девочки, идите принесите сыр, — произносит Татьяна. — Сара введет вас в курс дела. А пока вас не будет, я объясню правила этим джентльменам.
Они выходят. Шеф-повар оставил в буфетной два больших фарфоровых блюда, завернутых в пищевую пленку, поэтому им остается лишь аккуратно развернуть их, не нарушив композицию из сыра, винограда и крупного зрелого инжира, разрезанного на четыре части и похожего на вагины, раскинувшиеся на бело-золотистых кроватях. В двух филигранной работы корзинах, тоже завернутых в пленку, печенье тоньше бумаги. В маленьких хрустальных чашечках сверкает яркое фруктовое желе.
— А пудинга нет? — спрашивает Ханна, которой очень понравились маленькие горшочки ганаша, элегантные religieuses, и шелковистая панакота.
Перед тем как разнести горячее, Сара оставила на мраморной столешнице кухонного стола дюжину дорожек кокаина. Свернув банкноту, она втягивает по одной каждой ноздрей, потом протягивает банкноту Джемме. Почему бы и нет, думает та. Кокаин ей нравится. Нравится порождаемая им четкость, бодрость, но вместе с тем и приятное оцепенение. Взяв банкноту, она наклоняется к порошку.
— Это мужики, они не едят десерт, — говорит Сара.
— Так что за игра?
Джемма выпрямляется, наслаждаясь восхитительным холодком, разбегающимся от горла вниз по всему телу, протягивает банкноту Ханне. Забывает на миг, что ей всего семнадцать, и чувствует, что может бросить вызов всему миру.
— Это соревнование, — объясняет Сара. — Так что соберитесь, придется поднапрячься.
— И что нам надо делать? — спрашивает Вей-Чень.
— Пока они между собой беседуют, мы по очереди забираемся под стол, — говорит Сара. — По пять минут каждая. Больше обычно не требуется.
— Ох, — говорит Джемма.
— Если один из них угадает, кому в этот момент сосут, — продолжает Сара, — то попавшийся должен выложить на стол косарь.
— Обожаю, когда они вот так бросаются деньгами. Это как-то… сексуально и вместе с тем печально, правда? — замечает Ханна.
— Ну, сразу получим приятный бонус, — говорит Вей-Чень. — Эта услуга, по крайней мере, сразу будет оплачена. — С этими словами она берет у Ханны банкноту и тоже склоняется над стойкой.
— Бонус — да, но не тебе. По правилам все деньги достаются победительнице. А побеждаю в этой игре всегда я, уж можешь мне поверить, — отвечает Сара, ухмыляется и облизывает губы.
— Неужели? — восклицает Ханна.
— Это мы еще посмотрим, — замечает Вей-Чень.
— У тебя ни единого шанса, — говорит Сара, облизывает палец, проводит им по мраморной столешнице и засовывает себе в рот — на всю длину, вплоть до третьей костяшки. — Если честно, я думала, что этой ночью
43
Робин
Она лежит, пытаясь собрать последние силы, чтобы выйти на эти раскаленные зноем, заполненные толпами улицы и начать все сначала, но вдруг слышит, как по лестнице шагают сразу несколько человек. В дверь стучат.
Она садится на кровати.
— Sinjora? К вам пришли. — Голос госпожи Эрнандес.
В груди гулко ухает сердце. «Мне хотят что-то сообщить. Неужели ее нашли? Неужели пришли мне об этом сказать? Неужели все позади? Джемма».
— Одну секунду! — отзывается она, натягивает поверх хлопковой ночнушки джинсы с кардиганом и открывает дверь.
Сеньора Эрнандес смотрит на нее с таким злобным видом, будто Робин нагадила ей в раковину. Справа от нее маячит xandarm в мундире, отказавший ей на днях в помощи, слева — отдуваясь и потея после подъема по крутой лестнице — начальник полиции.
«Моя дочь мертва», — думает она, чувствуя, как подгибаются колени.
Воцарившуюся тишину нарушает начальник полиции.
— На минутку, sinjora, — говорит он и входит в комнату, не спросив ее разрешения.
Пока они проходят, Робин хватается за дверь, чтобы не упасть. Волна головокружения от их появления отступает медленно, не поспевая за реальностью. «У меня проблемы», — думает Робин и, не понимая, захлопнуть дверь или нет, оставляет ее открытой. Мясистые бедра начальника полиции опускаются на матрац. Жандарм в мундире подходит к окну, выглядывает на улицу, открывает гардероб и начинает методично рыться в ее вещах.
— Эй, погодите-ка, что вы…
Начальник полиции поднимает руку, призывая ее замолчать. Сеньора Эрнандес складывает на груди руки и наблюдает за происходящим, сжав в тонкую линию губы.
— Миссис Хэнсон, — говорит Главный Коп, — думаю, нам надо прояснить, в каком положении вы оказались.
У Робин внутри все леденеет. Она молча ждет продолжения.
— Прошлой ночью, — говорит он, — вы были в «Темпл», так? В ночном клубе?
Робин согласно кивает.
— Да, я…
— С нами связался представитель нашего duqa, — перебивает ее страж порядка. — Он очень зол. Герцог не ожидает, что… — Полицейский несколько мгновений тщательно подбирает нужные слова и продолжает: — …что к нему будут приставать в его собственных владениях. Или что кто-то будет уродовать туалеты.
— Я… — начинает она, но он опять поднимает руку.
— Sinjora, вам надо понять — вы сейчас не в своей родной стране.
«Это заметно. Вы даже не догадываетесь, до какой степени».
— Наш duqa — человек очень и очень важный, — продолжает он.
— Я знаю! И только поэтому…
Снова поднятая рука.
Коп в мундире обнаруживает предмет своих поисков — достает из ящичка оставшиеся у нее флаеры и машет ими, показывая боссу.
— Moy bjen! — восклицает тот и что-то тараторит на кастелланском наречии.