Остров Пряностей

Cyberdawn

— Спасибо, почтеннейший видом Михайло Потапыч!

Ну я, соответственно, стал быстро прикидывать, это за что это такое они меня благодарят, но шипение (и подзатыльник) Роба одному непонятливому ситуацию прояснило. Выходило, что эти деятели, как я и рассчитывал, посчитали, что я могу без труда и напряга продвигаться сквозь джунгли. Но вот причину, почему я не делаю, придумали свою. Насколько в неё верил Роб — чёрт знает, дядька неглупый и вообще ветеран. Но в целом в их представлении выходило, что я выступал этаким «благожелательным наставником». То есть пока они

могли без сильного риска справиться — не вмешивался, давая заматереть. А как настала жопа — взял ситуацию в свои лапы.

Ну, в общем, с определённой точки зрения… Ладно, пусть благодарят, благожелательно махнул я лапой на это коллективное «спасибки».

Выдвинулись дальше, и я, по мере продвижения по джунглям, убеждался: от ратников, кроме Роба, без меня осталось бы пара-тройка физиономий. Это если им ОЧЕНЬ повезёт. Зверья и даже навья озверелого становилось всё больше. Потапу пару раз приходилось «поддавать жару», в смысле подкидывать мне энергии на бедность, потому что я иссякал, и меня неудержимо клонило в сон. Посреди, блин, джунглей! Одно радовало: эта трудоголическая магическая хрень «прокачивала» если не мои терантропически-магические способности, то оттачивало умение работать с магией, с её дозированием и экономией довольно чувствительно, То есть на пятый день пути меня не «вырубало», даже когда мы останавливались на ночёвку. Понятно, что в жопу такую прокачку: этим пусть всякие спортсмены занимаются, они жирок в мышцы переводят (в мозгах, судя по результатам, тоже). Но в условиях, когда вариантов не пахать, как трактор, просто нет, надо хоть что-то хорошее находить.

В конце седьмого вечера мы добрались до окрестностей свинской горы, она же — логовище Капросов. Богатство и сила свинские чувствовались задолго до того, как мы приблизились непосредственно к самим владениям: духи. Типичные для владеющих зверодухи-заклинания составляли в джунглях на подходе к свинскому логову сигнально-защитную сетку. В Рачительном, в общем-то, было похоже, но там эта «сигнально-защитная сетка» была плодом трудов всех жрецов Пантеона. А тут — одного кабанища Капра, судя по моим ощущениям.

А когда мы вывалились на опушку, то не увидели стен, опять же, так же, как в Рачительном. На километр, не меньше, простирались плантации деревьев, от джунглей их прикрывала только просека, ну и духи. И, судя по редким людишкам, копошащимся среди деревьев, этого хватало.

А к нам гарцевала лошадь, с одинокой… всадницей, установил я в монокль. Пожилая такая хавронья, одним копытом на том свете, но вторым — крепка, толста, с ясным взглядом. Прям «какая честь», внутренне хмыкнул я: главой Капросов, рода ровного, без перекосов в патриархальность и матриархальность, была Блубела Капрос, матриарх и довольно известная личность лет за двести. И судя по силе приближающейся владеющей и её пенсионному виду — это она была. А учитывая отсутствие свиты и прочее — действительно «честь», даже без кавычек, если бы не были Капросы свинтусами.

— Приветствую почтенного Михайло Потапыча во владениях Капросов! — громким, глубоким голосом провозгласила бабка, как молодая соскакивая с лошади,

удержав дёрнувшуюся от меня скотину.

— Приветствую уважаемую главу Бубелу, — соскочил я с аркубулюса, потому что сидеть на нём было уже даже не хамством, а чуть ли не смертельным оскорблением.

— Приглашаю тебя, видом, в наш дом…

— Отказываюсь, — ровно отрезал я. — Уважаемая, прими послание от губернатора.

— Отказываешься? — прищурилась на меня недобро бабка.

— Отказываюсь, — широко и весело оскалился я.

— Почему же?

— Оскорбление нанесённое мне родом Капрос, уважаемая, — развёл я лапами. — Послание губернатора, — помахал я пакетом.

— Оскорбление? — пытливо уставилась на меня бабка, принимая пакет.

— Оно самое, уважаемая. Не столь сильное, чтобы враждовать, но достаточное, чтобы не пользоваться гостеприимством оскорбителей.

— И какое же?

— Если ты, Бубела, глава рода, не знаешь — то смысл мне говорить?

— Как скажешь, видом, — поджала губы бабка.

— Прощай…

— Погоди. С тобой желают поговорить. А я — удаляюсь. Прощай.

С этими словами бабка вскочила на лошадь и ускакала… хитро. Вроде как к поместью, но за рощей заложила крюк и, замаскировав свиное рыло, притаилась в этой роще, недалеко от места, где я встал, задумавшись. Потому что, кто со мной желает поговорить — я не совсем понимал. Я главе свинского рода прямо и честно ответил, что они меня оскорбили, и дел с ними иметь не буду.

Тут ещё был интересный момент с «каким же». Дело в том, что я по укладам в таком раскладе выходил «жалобщиком», взывающим к бабкиному правосудию как проситель. Чего я, как понятно, не собирался делать категорически: даже если они всем свинарником извинятся — то пошли они в жопу. Но такой посыл — уже не «недоброжелательность», а откровенная вражда, между родами. Так что пусть сама разбирается, если не знает, со своим свинарником.

Хотя… с учётом того, что она засадно притаилась в роще и греет уши… Интересно, Шебур или Фиалка?

— Почтенный видом, вечер, — негромко подал голос Роб, подходя.

— Я в курсе, Роб. Дорогу и безопасность ночёвки я обеспечу.

— Как пожелает ваше почтенство, — кивнул десятник, отходя, подошёл к своим ребятушкам и начал наводить среди расслабившихся порядок.

А к роще, нахлёстывая лошадь, скакала Фиалка, свинья неприличная. Видно, добралась капросовским корытом, прихорашивалась. А Бубела уши греет… Ну, значит, всем свиньям по серьгам и раздам.

Фиалка подскакала, ссыпалась с конятины, прям в волнении протянула ко мне копытца.

— Любезный Михайло…

— Приветствую, уважаемая. Уважаемая Бубела Капрос поставила меня в известность, что со мной желают поговорить. Лишнего времени не имею, но готов тебя выслушать.

— Михайло Потапыч, отчего вы столь холодны?! Я думала…

— Не знаю, Фиалка, что ты думала. Но раз уж спросила, «отчего» — изволь выслушать. Итак, ты вызвав меня на поединок и будучи поверженной, проявила ко мне интерес. Я отнёсся к нему снисходительно: ты мне не слишком по нраву, но и не противна.