Остров Разочарования
Шрифт:
— Что вы, что вы!.. Какие ящики!.. Я вас не понимаю, — бормочет Фремденгут, встревожено оглядываясь на Цератода и только что подбежавшего на шум Джона Мообса.
— …и что, судя по вашему лицу, — продолжает торжествующим тоном Фламмери, — они не так уж далеко от цели…
Тут он замечает Мообса.
— Джонни, вам придется оставить нас на несколько минут. Мообс ушел, напевая под нос полюбившуюся ему «Ойру».
Проходя мимо сидевшего под деревом Розенкранца, он дал ему солидного пинка и громко вскрикнул: его же пинок отдался в его свежей ране. Розенкранц захныкал и поплелся подальше от Мообса.
— Дорогой Фремденгут, — сказал тем временем Фламмери, — хватит играть в прятки!
— Я вас не понимаю, мистер Фламмери…
— Они не так глупы, чтобы разгуливать на виду у нас, не выставив дозоры… Так вот, Фремденгут, хватит играть в прятки… Ящики — будем называть этоящиками — должны быть пущены в ход…
— Какие ящики? — вмешивается Цератод. — Вы все время что-то от меня скрываете. Я решительно протестую!..
— Идите к черту! — брезгливо отвечает ему Фламмери. — Не мешайте разговору серьезных людей. — Он обернулся к побледневшему Фремденгуту. — Ящики не сегодня-завтра попадут в руки Егорычева. Чтобы предсказать это, совсем не нужно быть пророком.
Фремденгут обмяк. Он раскрывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег, и не может выговорить ни слова.
— Зато, если мы их сумеем закопать на месте сегодняшней встречи (они нам предлагают встречу для переговоров), в Священной воронке, то руководящие деятели, головка, мозговой трест всех пяти деревень, включая и Егорычева и Смита, превратятся в ничто, в пар! Цивилизация восторжествует, силы зла будут повержены в прах, покой, мир и благоденствие воцарятся на мятежном острове… Ну, чего же вы молчите?
— Я требую, чтобы мне немедленно было сообщено, что это за ящики и что в них находится! — повышает голос Цератод и тут же хватается за сердце. — Это мое законное право, вы слышите, Фламмери! И мне начинает не на шутку надоедать такое отношение ко мне… Я вторично заявляю официальный и самый решительный протест!..
— Судя по всему, барон, — продолжает Фламмери, словно Цератода вовсе и не существует на свете, — вы привезли ее сюдадля испытания вдали от любопытных глаз. Если это так, обещаю подписать протокол, который вы составите после взрыва… И мистер Цератод, я полагаю, не откажется дать под этим протоколом свою подпись… Ну?
— Я настаиваю! — дошел почти до визга Цератод. — Что вы там такое от меня скрываете?.. Какие ящики?..
И тогда Фремденгут, поняв, что действительно не сегодня-завтра Егорычев раскопает ящики и что отнекиваться и в самом деле бессмысленно, устало и зло отвечает зашедшемуся в крике Цератоду:
— Вы когда-нибудь слыхали об атомной бомбе, мистер Цератод?..
Вот этого уже Эрнест Цератод меньше всего ожидал.
Между тем речь, насколько мы можем сейчас судить, шла не более и не менее как о немецком варианте атомной бомбы, вернее, о ее первом, пробном экземпляре. Перед тем как налаживать серийное производство, надо было произвести контрольные испытания. И тут, когда первая бомба ценой огромных затрат была изготовлена, возникла новая трудность: как произвести испытания так, чтобы о них до поры до времени не узнала союзная разведка? Любое место в самом райхе решительно исключалось — даже в самых пустынных районах было все же слишком людно. Выселять Население? Потребовалось бы обезлюдить такую огромную площадь, что уже это одно привлекло бы самое пристальное внимание союзнической и в первую очередь советской разведки. А ведь именно от русских, против которых гитлеровская атомная бомба должна была быть применена, нужно было особенно тщательно скрывать это «новое оружие». Это требовалось для должного «психологического эффекта». Над вопросом о том, где произвести испытания, бились в германском генеральном штабе еще задолго до того, как был готов пробный экземпляр бомбы. И вдруг одна из «прогулочных» яхт бразильского разведывательно-пропагандистского центра, совсем по другому заданию рыскавшая в пустыннейших и никогда не посещаемых местах Атлантического океана, натыкается на необозначенный на карте идеально уединенный остров с готовым для опытного убоя туземным населением.
Даже сейчас Фремденгут не был откровенен до конца со своими новоявленными союзниками. Вряд ли в скрытых им от его подчиненных трех ящиках хранились все элементы опытной бомбы. Судя по всему, ящики заключали в себе только урановый заряд, легкую металлическую оболочку и механизм для уничтожения этого заряда в случае возникновения неотвратимой угрозы, что он попадет в руки противника. Основная, массивная оболочка бомбы и все громоздкие и тяжелые детали установки для опытного взрыва должны были, видим», прибыть впоследствии на «Кариоке» или каком-нибудь другом не внушающем подозрения судне вместе со всем необходимым в таком сложном деле техническим, научным и военным персоналом. Если это было именно так, то становятся понятными и сравнительно незначительные результаты взрыва, происшедшего вскоре на острове Разочарования.
Теперь уже и Цератоду стало понятно, почему командиром эсэсовской группки, высаженной на остров Разочарования, был назначен такой значительный в эсэсовском и деловом мире человек, как майор фон Фремденгут.
Согласно инструкции, в случае непосредственной угрозы захвата этой бомбы противником майор Фремденгут отвечал головой за то, что она будет немедленно и любой ценой уничтожена.
И вот наступил тот роковой час, когда Фремденгуту надлежало скрепя сердце выполнить этот пункт инструкции.
Шел двенадцатый час тринадцатого июня. Нечетное число. По нечетным числам с часу до половины второго дня следовало ожидать появления подводной лодки с подкреплениями.
Кумахер уже давно и в точности выполнил тайный приказ Фремденгута. Он изготовил новую рукоятку генератора, зарядил аккумуляторы, и рация сейчас не требовала применения человеческого труда каждый раз, когда руководство острова Взаимопонимания интересовалось тем, что происходит в эфире. Правда, передаточная аппаратура безнадежно вышла из строя, но слушать радио можно было. И теперь ежедневно с двенадцати до двух дня Священная пещера наполнялась пением, голосами радиодикторов, певших и говоривших на самые разнообразные темы. Рация приносила обитателям пещеры всяческие самые разнообразные вести о положении на фронтах, самые разнообразные песни, кроме одной — кроме «Ойры». И это означало, что по каким-то причинам подкрепление задерживалось. А по ту сторону ручья, в районе поисков Егорычева, каждую минуту могли обнаружиться три ящика, ради которых Фремденгут и его люди прибыли сюда.
А вдруг подкрепление и вовсе не прибудет на остров? События на фронтах развивались совсем не в пользу Третьего райха…
Что делать?
— Кстати, — говорит Фламмери и передает Фремденгуту ультиматум старейшин, — ознакомьтесь. Кое-что в этом послании имеет к вам самое непосредственное отношение…
Фремденгут ознакомился. Он быстро глянул на Фламмери, на Цератода. Их лица были очень серьезны. Не исключено, что ради спасения своей шкуры они и в самом деле могут выдать его с Кумахером на расправу островитянам.
Он молчал, и никто не хотел прервать его молчание. Обстановка, нечего сказать!.
— Хорошо, — сказал он наконец, — согласен. Только Кумахер не должен знать, что в этих ящиках.
— Значит, сейчас мы посылаем парламентера, — оживился Фламмери. — Мообс!
Мообс примчался, насколько это ему позволяла рана.
Спустя несколько минут он, высоко подняв белый флаг, спустился вниз, к речке, где и вручил как из-под земли выросшему Сэмюэлю Смиту ответ на ультиматум старейшин. Майор Цератод и капитан Фламмери изъявляли согласие встретиться безоружными с представителями местного населения и мистерами Егорычевым и Сэмюэлем Смитом в предложенном месте и в точно указанный в ультиматуме час.