Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Шрифт:
Стас долго грустил по Кубатаю. Последнюю память — фотографию — и ту египтяне отобрали. Порой проснусь ночью, а Стас во сне ворочается и бормочет: «Кубатай, можно мне с тобой в разведку?» И семечки полюбил щелкать. Я над ним не смеюсь — это еще не самая опасная привычка, которую он мог у генерал-сержанта перенять.
А я вот стал языки разные изучать. Помимо русского, древнеегипетского и всеземного-венерианского, которыми владею свободно, могу со словарем читать по-английски и торговаться на базаре по-узбекски. Это меня мама научила. Я специально на базары хожу, тренируюсь. Думаю начать изучать голландский —
Правда, он еще уши себе расширил, а наша медицина до этого пока не дошла. Я знаю, я узнавал.
С мамой нам теперь куда легче общаться. Вот заставляет она нас со Стасом вечером ноги мыть, а я на нее посмотрю и говорю:
— Лина, ты пользуешься тем, что взрослая, и тиранишь нас!
Мама сразу теряется, гладит нас по голове и отпускает спать с немытыми ногами. Класс!
Вот вроде и все. А! Котенка безымянного мы назвали Шидлой! Он уже подрос, стал умным и носить имя Валька отказывается наотрез. А когда совсем взрослым станет, мы его перекисью обесцветим. Чтобы совсем на сфинкса стал похож.
Вот. Теперь все.
Остров Русь
Ю. Буркин:
— Другу и любимой — Юлии Студенниковой.
С. Лукьяненко:
— Присоединяюсь…
Ю. Буркин:
— Не понял?!
Народ свои песни шлифует в продолжение столетий и доводит до высшей степени искусства.
Предисловие
Три дара отца Ивану-дураку. Битва с поленьями. Кража
Иван-дурак лежал на загнетке и рассеянно перебирал руками теплые угли. В избе было жарко, родители Ивана не экономили на дровах. Березовые поленья весело потрескивали в печи.
Дверь со скрипом отворилась, и Иван-дурак встрепенулся. Но тут же, потеряв к вошедшему всякий интерес, снова опустил голову. Вошла не мать — статная хлебосольная баба, всегда готовая порадовать сына сахарным пряником. Вошел отец — дородный мужчина лет пятидесяти, без малого косая сажень в плечах, бывший киевский богатырь, а ныне — обедневший помещик Муромского уезда.
— Исполать тебе, батько, — приветствовал отца Иван, продолжая ковыряться в углях.
Отец не ответил. Степенно усевшись на корточки перед сыном, оглядел его и сказал удивленно:
— Сколько лет-то тебе, сынок?
Не заподозрив подвоха, Иван-дурак стал перебирать черные, перепачканные золой пальцы.
— Раз — тута я ходить начал, да два — заговорил,
— Восемнадцать, — поморщился отец. — От цифры «восемь» сие число происходит… Ну да ладно, как ни кличь, а большой ты стал у меня.
Иван-дурак часто закивал, усаживаясь возле печки на корточки. Отец редко проявлял такое внимание к непутевому сыну, и дурак был польщен.
А отставной богатырь погладил Ивана-дурака по кудрям и проникновенно произнес:
— Накину я службу на тебя, Иванушка. Заматерел ты, хватит тебе печь пролеживать да пол просиживать. Поедешь к славному князю Владимиру, Русь от врагов беречь.
— Батько! — пролепетал Иван. — Да ведь…
— Силушкой Бог тебя не обидел, — продолжал тем временем отец, — весь в меня, не отпирайся, недаром так же — Иваном — зовут! Чего головой крутишь?! Силы нет? А кто вчера печь по избе двигал, местечко, где не дует, выискивал?! А потом еще мамке врал: мол, тут она всегда и стояла!.. Эх!..
Уличенный Иван-дурак опустил голову и жалобно произнес:
— Глупый я, батько… Ни счесть толком, ни буквы растолковать… Ой, не надо! Некультурно поступаете, папа!
Иван-отец тем временем извлек из-за печи две потрепанные книжки. Одну большую с красными петухами на обложке и надписью: «Аз, Буки, Веди». Другую поменьше, с заголовком: «Как вести себя богатырю русскому, или Моральные присказки, стихами составленные, из былин надерганные».
— Думал, не заметил я? — укоризненно спросил бывший богатырь. — У отца родного книжки упер и врет еще! Что в «Моральных присказках» о вранье сказано?
— Не должон богатырь врать родному батьке, брату-богатырю да князю Владимиру… — хмуро процитировал дурак.
— А я те кто? Коль не забыл?
— Батько…
— Еще?!
— Брат-богатырь.
— Еще?!
Иван поднял голову, поморгал и тихо спросил:
— Неужели… князь Владимир?
— Дурак! Я тебе еще батько-богатырь! Неужто запамятовал, как моя хворостина порет?
— Не запамятовал, батько, — нервно потирая ладони о суконные штаны, признался Иван-дурак.
— То-то, — поднял палец отец. Затем откашлялся, почесал затылок и сказал: — Сын мой! Сегодня поедешь ко двору князя Владимира. Ни с кем не водись, окромя братьев-богатырей да Владимира Красно Солнышко. Приключений не ищи, дурака они сами найдут. Научил я тебя булавой махать, так послужи теперь земле Русской. С собою могу дать тебе лишь три вещи: пятнадцать рублей серебром, коня знатного да совет богатырский. Совет такой: с размаху булава сильнее лупит.
Иван-дурак покивал с благодарностью.
— Напоследок прибавлю, — продолжал Иван-отец, — при князе Владимире найди Микулу Селяниновича. Когда-то мы с ним соседние пашни пахали. Только он пошел в Киев, на службу государеву, а я — в имение удалился…
На минуту отставной богатырь задумался, критическим взглядом окидывая избу… Потом вздохнул и закончил:
— Отдашь Микуле грамотку сию да помочь попросишь. «Так и так, — скажешь, — хочу быть богатырем, как вы с папой…»
И после слов этих вручил Иван-отец сыну булаву фамильную, нежно шлепнул по загривку и благословил.