Остров
Шрифт:
— Вот самый простой пример, — сказала директор. — Ребенок, рассердившись или отчаявшись, начинает плакать, ругаться или драться. Но энергия, побуждающая его к таким поступкам, может быть преобразована посредством бега, танцев или хотя бы пяти глубоких вдохов. Позже я покажу вам несколько танцев. Теперь же поговорим о дыхании. Раздраженный человек, сделав пять глубоких вдохов, снимает тем самым напряжение, что способствует более разумному поведению. Мы учим детей различным играм, где используется глубокое дыхание, чтобы они прибегали к ним, когда сердиты или расстроены. В основе некоторых этих игр лежит соревнование. Например, кто из двух спорящих наберет в легкие больше воздуха и произнесет самое долгое «ом»? Споры такие, как правило, кончаются примирением. Конечно, глубокое дыхание не всегда помогает. Но есть игры, в которые расстроенный ребенок может играть в одиночестве:
— И они это делают?
— После нескольких недель обучения большинство из них поступает именно так. И большинство действительно ощущает запах. Старое, подавляющее «не делай» превращается в новое, побуждающее «делай». Потенциально вредная энергия отводится в каналы, где она становится совершенно безвредной и даже полезной. Помимо того, разумеется, мы учим детей правильному восприятию и пользованию языком. Мы учим их со вниманием относиться к тому, что они видят и слышат, и в то же время замечать, какие чувства и желания возникают у них в ответ на впечатления от окружающего мира, учим тому, как выражать словами не только чувства и желания, но даже ощущения. То, что я вижу и слышу, — это одно, и совсем другое — слова, которые я употребляю, настроение, в котором я нахожусь, и влияние на мое восприятие целей, которые я преследую. Все это преподается детям в едином процессе обучения. Восприятие и воображение, прикладная физиология и психология, практическая этика и религия, правильное использование языка, самопознание — всему этому мы учим детей одновременно. То есть мы образовываем душу и тело в целом и во всех аспектах.
— Но какое отношение имеет это к формальному обучению? Помогает ли целостный подход к душе и телу лучше считать, писать без ошибок, решать задачи по физике?
— Конечно, — подтвердил мистер Менон. — Ребенок, развитый в целом, скорее схватывает объяснения учителя и глубже все понимает. Он умеет соотносить научные факты с идеями и видеть их связь с жизнью.
Неожиданно узкое, меланхолическое лицо собеседника Уилла озарилось веселостью, на какую, казалось, тот был неспособен, — и он громко расхохотался.
— Вы что-то вспомнили? — спросил Уилл.
— Да, двух англичан, с которыми мне довелось познакомиться в Кембридже. Один из них — физик-атомщик, другой — философ. Оба — талантливые ученые. Но один, выйдя из лаборатории, сразу превращается в одиннадцатилетнего мальчишку; а другой так любит поесть, что страдает от ожирения. Вот вам наглядные примеры того, во что может превратиться способный ребенок, если в течение пятнадцати лет давать ему только формальное обучение, не заботясь о душе и теле в целом и забывая о том, что школьнику необходимо не только учиться, но и жить.
— Ваша система, насколько я понимаю, не производит подобных ученых монстров?
Помощник министра покачал головой.
— Я не встречал таких, пока не отправился в Европу. Они чрезвычайно забавны, — добавил он. — Но до чего жалки и омерзительны!
— Жалкое, неприглядное состояние — вот та цена, что мы платим за специализацию.
— Да, за специализацию, — согласился мистер Ме-нон, — но не в обычном смысле этого слова. Специализация как таковая нужна и неизбежна. Без нее нет цивилизации. Но если в обучении используется подход к душе и телу как единому целому, подобная специализация не наносит вреда. Но у вас такой метод отсутствует. Вы лечите перекос в сторону научной специализации при помощи введения ряда гуманитарных дисциплин. Превосходно! Любое образование должно включать в себя гуманитарные предметы. Но не обольщайтесь названием. Сами по себе дисциплины о человеке не вносят в обучение человечности. Это просто другая форма специализации, с другим рядом символов. Чтение Платона и лекции о Т. С. Элиоте не развивают человека в целом; подобно курсам физики и химии они дают работу интеллекту, но оставляют прочие способности в неразвитом состоянии. Отсюда те жалкие и отталкивающие создания, которые так поразили меня во время поездки за границу.
— Но каков ваш подход к формальному образованию? Даете ли вы детям необходимую информацию и умственные навыки? Как вы этому учите?
— Мы учим так, как вы, возможно, будете учить ваших детей лет через десять-пятнадцать. Возьмем, например, математику. Вы поначалу учите детей обычным навыкам, а потом воспаряете к метафизике и наконец излагаете науку в терминах структурных и логических видоизменений. В наших школах все наоборот. Мы начинаем со структуры и логики, а затем, перескочив через метафизику, переходим от общих принципов к частным случаям.
— И дети понимают?
— Да, если идти от практических навыков. С пяти лет почти любой умный ребенок способен понять все, что вы ему объясняете, и освоить все, что вы даете ему, употребляя правильный метод. Логика и структура преподносятся в форме игр и головоломок. Ребенок, играя, быстро схватывает, в чем состоит суть. А потом вы переходите к полезным навыкам. При таком методе дети проходят обучение значительно быстрей. Или возьмите другой предмет, где можно использовать игры для усвоения основных принципов. Любое научное мышление протекает в категориях вероятности. Все вечные истины — всего лишь достаточно высокая степень правдоподобия, неизменные законы природы — это только выведенная средняя величина. Как преподнести эти в основе своей очевидные понятия детям? Играйте с ними в рулетку, крутите монеты, бросайте жребий. Научите их всем видам игры в карты, в кости.
— «Повороты и ступени эволюции» — это их любимая игра, — вставила миссис Нараян, — а еще они любят играть в игру «Счастливые семьи Менделя».
— Немного позднее, — добавил мистер Менон, — мы учим их довольно сложной игре, в которой участвуют четверо играющих и шестьдесят карточек с особыми обозначениями разделяются на три группы. Мы называем эту игру «Психологический мост». Большая роль отводится случаю, но немаловажна и собственная сноровка, решимость и умение взаимодействовать с партнером.
— Психология, менделизм, эволюция — ваше образование тяготеет к биологии.
— Да, — признал мистер Менон. — Мы отдаем приоритет не физике или химии; главное для нас — это наука о жизни.
— Таков ваш принцип?
— Нельзя сказать, что дело только в принципе. Учитываются также целесообразность и экономическая необходимость. У нас нет денег для глубокого изучения физики и химии и нет необходимости в таком изучении — потому что нам не надо развивать тяжелую индустрию, чтобы стать сильней, не надо вооружать армию; к тому же мы не испытываем ни малейшего желания очутиться на невидимой стороне луны.
Намерения у нас самые скромные — жить достойной человека, полнокровной жизнью, в ладу с природой нашего острова, на данной широте нашей планеты. В случае необходимости мы могли бы обратиться к вашим результатам исследований в области физики и химии, но пока предпочитаем изучать то, что сулит нам гораздо большие выгоды, — я имею в виду науку о жизни и разуме. Если бы политики в недавно ставших независимыми странах имели хоть каплю здравого смысла, они занялись бы тем же самым. Но они мечтают об усилении своего влияния, жаждут обзавестись армиями и отравляться наркотиками теле-моторизации как в Европе или Америке. У тех стран уже нет выбора, — продолжал мистер Менон, — они погрязли в физико-химических исследованиях со всеми вытекающими отсюда последствиями — военными, политическими, социальными. Но у слаборазвитых стран такой выбор еще имеется. Они не обязаны следовать вашему примеру. И пока еще сохраняют .возможность пойти нашим путем, занимаясь прикладной биологией, контролем над урожайностью, ограничивая индустриализацию, — путем, который ведет к счастью, так как дает людям здоровье, знание, правильное отношение к миру. Это счастье внутреннее, а не внешнее счастье-мираж, которое приносят игрушки, таблетки и бесконечные развлечения. Да, они все еще могут выбрать наш путь, но — не хотят, они желают подражать вам, помоги им Господь. А так как они не в силах достичь вашего уровня — во всяком случае, достаточно быстро, — то неизбежны разочарования, всеобщая нищета и анархия, и наконец — тирания. Трагедию эту нетрудно предвидеть, но они идут ей навстречу с открытыми глазами.