Остров
Шрифт:
– Ты сам увидишь и почувствуешь.
Людомир опять ушёл в себя, а Калмир видя, что достать собеседника обратно на поверхность бытия ему не удастся, вздохнул:
– Да сохранит нас Великая Мать.
****
Всадники всё ближе и ближе подбирались к Острову, хотя об этом знал только Людомир, увлекавший за собой других княжеских дружинников. По мере приближения к реке воздух становился всё более вязким и влажным, а ложбинки в лесу заливались молочным туманом, уплотнявшимся с каждым скачком коней. Всадники последовали от реки в лес, чтобы сократить путь и оказаться у другого конца речного изгиба. Так сказал Людомир, пустивший коня во весь опор. Другим воинам ничего не оставалось, как следовать за сумасбродным проводником и держать наготове оружие, на случай нападения. Белеса то и дело проверял у себя на боку кинжал, чтобы в случае чего метнуть его в спину Людомиру. Но ничего не происходило, только становилось всё темнее, хотя недавно был полдень. Лишь подмигивали в чаще молодые фиолетовые сосновые шишки, придававшие хоть что-нибудь весёлое мрачной действительности.
– Скоро ещё? Ты сказал, что мы срежем, а мы в какую-то задницу забираемся? – крикнул Армор, начавший терять терпение.
– Так быстрее будет. Если мы не успеем к закату, нам придётся ждать рассвета.
Всадники молча продолжили ехать за поводырём. Никто не хотел ночевать в промозглом лесу, кишащим по рассказам, стаями гигантских волков и вездесущих гадюк.
Ветер шумел в кронах сосен, раскачивающихся из стороны в сторону под давлением потоков воздуха. Изредка раздавалось пение какой-нибудь птицы, или мелкий зверь шуршал в траве. То и дело всадники проезжали сквозь невидимую тягучую паутину, неприятно набивавшуюся в рот.
– Ну и какого чёрта послал нас князь за этим Стипе? Скачем непонятно где, непонятно куда, – ныл Белеса, – Сейчас лучше бы пива или медовухи.
– Вернёшься будет тебе медовуха, и бабы, ты ведь по ним гораздо больше скучаешь? Поди сейчас медведицу отымел, – поддел товарища Армор
– По-крайней мере, медведица симпатичнее твоей сестры. Вы её когда замуж выдавали, родителей жениха в погребе заложниками держали? – огрызнулся в ответ Белеса.
– Нет, мы просто пообещали, что он сможет трахать твою маму, а мы не отрежем ему яйца за измену, – – не сдаваясь, продолжал Армор
– Как отрезал тебе отец Авдотьи , когда застукал тебя, отлизывающим ей?
– Отрезали бы мне яйца, борода была бы, как у тебя – хохотнул Армор, дернув за поводья, что конь подался вперёд.
– Приеду живым отслужу молебен в честь Великой Матери, – сменил тему Армор, – жаль, что мы на Остров не взяли пару сотен добрых мужей, чтобы показать истину язычникам.
– А тебе есть разница кого убивать, – продолжал соревноваться в остроумии Белеса.
– Я не убиваю людей ради забавы. Я беру в руки меч, только чтобы защитить Великую Мать или чтобы свершилось правосудие, – с глупой торжественностью ответил Армор.
– А я думал, ты на Остров поехал, потому что тебе две меры серебра, как и нам, пообещали.
–То есть тебя, Белеса, не гневит, что Беглец убил священника Церкви Великой Матери? Может, ты не достаточно крепко веруешь?
Белеса промолчал, весь побагровев. Это было сильное обвинение, которое могло стоить ему места в дружине, позволявшего кормиться. Неграмотный, с трудом читающий, вместо молитв предпочитавший женщин и выпивку он не понимал сути учения Великой Матери, не постигал проповедей священников. Вера в Великую Мать, скорее, для него была способом отличить своих от чужих; понять в ком, в первую очередь, стоит видеть врага.
– Ладно, мальчишки, – вступился здоровяк Алехно, – ну что за ссора между двумя добрыми сынами Великой Матери, когда мы едем к язычникам и их бесам, а самое главное нас ведёт туда нечестивец.
Взгляды Армора и Белесы смягчились. Как бы они не хотели поддеть друг друга, они были вынуждены искать опоры меж собой: на Острове их не ждало ничего хорошего, и их проводник мог завести в ловушку, которая стоила бы всем княжьим людям жизни.
Общая нервозность ощущалась в движениях всадников, а беспокойство читалось в их лицах. Всегда бледное лицо Калмира посерело ещё сильнее, Белеса сутулился больше обычного, вжимая свою небольшую голову в плечи, а черные глаза Армора бешено светились сквозь грубую заросль темных курчавых волос на голове и лице. Заплывшее лицо Алехны было тяжело разобрать, но и по его лбу пролегала чуть заметная складка. Лишь Людомир всё также спокойно покачивался в седле от быстрой езды, забываясь в бешеной скачке.
– Не отставайте. Мы успеваем – обрывками донесся голос проводника до дружинников.
Сквозь плотно растущие деревья начинал более отчётливо пробиваться свет янтарно-пурпурных облаков, крепко затянувших летнее небо. Одновременно, по мере приближения реки, уплотнялся туман, лежащий у земли и окутывавший в свои объятья усталых от дороги всадников.
– Ну и туман, как будто в облаках, – прошептал Армор, схватившись одной рукой за висевшие на шеи амулеты. Его пугал сам воздух, обстановка. Алое от закатного солнца марево с трудом позволяло разглядеть своих товарищей. С разбега, не заметив воды, всадники влетели в желтоватые воды притока Реки. Лошади от неожиданности и от передавшегося им волнения воинов встали на дыбы, задевая копытами друг друга и норовя скинуть своих хозяев.
– Тпрр, очумелая. Ты чего?! – не мог справиться Калмир со своим гнедым жеребцом, чей взгляд выражал полную беспомощность, как будто его вели на живодёрню.
– Успокойте коней! Теперь нам надо ждать, – проговорил сквозь плеск воды Людомир.
– Чего? – никак не мог унять лошадь Калмир.
– Когда запоют зарянки.
****
Солнце уже село, и туман стал бледнеть, становясь прозрачным прежде чем окончательно почернеть в вечерней мгле. Холод от реки начал заползать под кольчуги и кожаные доспехи остывших после быстрой езды всадников, которые ёжилилсь, били себя по плечам, тёрли ладони, не замечая в попытках согреться красивых высоких птичьих голосков.
– Людомир, – начал Армор – какого Лешего мы ждём? Ты говорил, что будет паром, но здесь не видно ни зги
– Парома и ждём. Посмотри, как вода волнуется. И туман расходиться потихоньку.
До ног лошадей, тревожно устремивших свои морды на другой невидимый берег, шли по воде большие кольца.
– Что это? – тихим голом спросил Алехно.
В ответ лишь приближалось слабое, но настойчивое гудение, и усиливавшиеся круги на водной глади. Спустя несколько минут сквозь туман показались кроны плакучих ив, чьи локоны, спадавшие почти до земли, грустно приглашали воинов на паром. Постепенно начали вырисовываться стволы деревьев и кустарники, опоясывающие корневища. Дружинник сидели на лошадях, раскрыв рот. На них двигался кусок земли.
– Это и есть Остров? – бросив испуганный взгляд, спросил Белеса.
– Нет, это паром до Острова. Сам Остров гораздо больше.
Земля всё приближалась к всадникам, которые начали различать высокую крепкую фигуру в балахоне и капюшоне, одиноко стоявшую на приближающемся участке суши. Мужчина опустил лицо, не давая его рассмотреть дружинникам, пытавшимся разглядеть незнакомца.
Доплыв почти до всадников, Паром остановился, и Людомир направил своего коня на судно.
– Здравствуй, друг, – крикнул он мужчине в балахоне, который в ответ лишь нечленораздельно проскрежетал что-то своими выпиравшими из под капюшона длинными клыками.