Острые углы
Шрифт:
— Ну и всё. Сейчас напьемся и будем играть в твою пошлую настолку.
— Лерочка, у тебя вот тут… — указала на шею, — ну…
— Чего? Засос, что ли? — спросила Лерка.
— Ага, — с улыбкой подтвердила подруга.
— Леший, бл… — Лера вздохнула и вынула шпильки из прически, чтоб распустить волосы.
Лера не знала себя такой. Что умеет быть ласковой и даже уступчивой. Не считая брата, Полевой единственный мужчина, кто удостоился такой милости. Она не защищалась от него, ей не нужно было ничего
Было далеко за полночь, когда друзья собрались уезжать и Лёшка вышел их проводить.
Хорошо они повеселились. Танцевали, играли в настолку и много смеялись, обсуждая неудачный Лёхин сюрприз, его сомнительную фартовость и запасы текилы. Юлик рассказал, из каких действовал соображений, толкая брата на это безумие. Матюша признался, как трудно ему было молчать про готовящийся день рождения.
Лера собрала рассыпанные на полу игровые карточки. Выключила музыку и вышла из домика.
— Ты куда? — вернувшись, спросил Лёшка.
— Как куда? — засмеялась она. — Воплощать в жизнь наши фантазии. Тортик, танцы, шампанское…
— Нет, — Полевой покачал головой, понимая, к чему она клонит.
— Да! — захохотала Лера, сбросила туфли, задрала на бедрах платье и побежала к морю.
— Лера, нет! — бросился за ней. — Только не с причала!
Смеясь, она сбежала с мостков и понеслась по песку, обгоняя Лёшку всего лишь на пару шагов. У самой воды он ухватил ее за руку, и они вместе влетели в волну прямо в одежде, захлебываясь от воды и смеха.
— Ты точно без башни… — выдохнул он, прижимая ее к себе.
Она подтянула платье до талии и обхватила его ногами. Он накрыл губами ее рот, и они долго целовались, лаская друг друга языками.
Наконец никого не было рядом, и можно было целиком отдаться своим ощущениям.
Даже прохладная вода, скрывающая их по плечи, не могла остудить жар бешеного возбуждения. Они весь вечер думали только о том, что будут делать друг с другом, когда останутся наедине. Потому вспыхнули, едва соприкоснувшись телами.
— Меня лишь одно волнует, — прошептала Лера, охрипнув от желания. — Надеюсь, дурики ничего не забыли… Потому что я не собираюсь останавливаться, даже если сюда завалит целая толпа народа.
— Это будут их проблемы, — согласился Полевой.
Держа Лерку на руках, он двинулся обратно в дом. Она продолжила целовать, повиснув у него на плечах и крепко обвив ногами. Вздохи удовольствия превратились в стоны, пока добрались до гостиной.
В комнате он опустил ее на пол, и они принялись стаскивать с себя одежду, с которой ручьем текла вода. Полевой сделал это быстрее, сняв рубашку через голову. Не факт, что та осталась цела. Был слышен треск ткани — и что-то тонко застучало по полу, наверное, пуговицы. Потом он избавился от брюк и трусов, а Лера стянула с себя только трусики и всё никак не могла справиться с платьем.
Заведя руки за
Подойдя сзади, Лёшка избавил ее от одежды: расстегнул молнию и, ухватив за подол, снял с нее платье через голову.
— Думал, всё будет по-другому. Мы останемся наедине… Я буду медленно тебя раздевать… — как будто мечтательно произнес он.
— Ты и так меня раздел. Но только быстро.
Он рассмеялся и прижал ее к себе, не позволяя развернуться. Она вздохнула от удовольствия, ощутив себя в плотном кольце его объятий. Склонив голову, Алексей стал целовать ее шею. Горячее касание языка к прохладной коже заставило вздрогнуть и покрыться мурашками.
Как же она скучала по его мягким губам, по рукам, умелым и опытным, знающим все самые чувствительные места на ее теле. По этим ощущениям, которые рождали в ней его ласки.
Не уж так много времени им понадобилось, чтобы узнать друг друга в постели.
Всего одну ночь вместе провели, долгую, бессонную, полную страсти и удовольствия. А как будто полжизни. Как будто, кроме него, у нее больше никого и никогда не было…
Подталкивая Леру к столу, он гладил ее между ног. Ласкал нежную, чувствительную плоть, ощущая пальцами влагу и возбуждение. Она была уже на грани, но он не торопился ее брать, хотя умирал от желания слиться в ней в единое целое.
Его возбуждали ее стоны, громкие и нетерпеливые, и он хотел довести ее до самого края. Чтоб обезумела с ним и потеряла всякое ощущение реальности. Чтоб огнем горела от ласк и поцелуев и в жизни больше ни о ком не думала, всех забыла.
Всех, кто до него был!
Лера скользнула грудью на столешницу, понимая, чего он от нее хочет. Лёшка прижался губами между лопаток и двинулся вниз по позвоночнику, целуя спину.
Слегка укусив за ягодицу, лизнул промежность — и новая волна мучительных ласк, разбила ее тело.
Он пробовал ее на вкус, слизывая влагу. Кажется, Лера уже не стонала, а плакала и даже обещала как-то ему навредить, если ее мучения не прекратятся. Наконец содрогнулась, не выдержав его горячей ласки языком, вскрикнула. Алексей, не дожидаясь, пока отпустит дрожь, вжался пахом в ее ягодицы. Лера приподнялась на локтях, выгнула спину и двинулась ему навстречу, предвкушая скорое освобождение. Твердый член скользнул во влажную, горячую глубину. Лера вскрикнула и зажмурилась от остроты ощущений.
Тесно и сладко было в ней, что и у самого на миг в глазах потемнело. Начал двигаться в мучительном темпе, выходя из нее почти полностью и снова загоняя себя до основания.
Потребность сменялась наполненностью, наслаждение нарастало с новым резким толчком. Жар в животе стал нестерпим. Лера задержала дыхание: с какой-то зверской медлительностью огонь раскатывался по венам, вознося ее ослабевшее тело на самую вершину удовольствия.
Полевой не видел ее лица, но видел, как ее тело содрогнулось, и внутри у нее тоже всё запульсировало.