Острые углы
Шрифт:
Соломатин тоже ответил на звонок дочери.
— Привет, папуля, — стараясь говорить спокойным тоном, сказала Лера, — звоню узнать, как у тебя дела… Да, сегодня мы обязательно увидимся…
Она положила трубку, так и не сказав ничего отцу. Возможно, Беспалов блефовал, но она не собиралась это проверять — слишком высока была цена.
— Я всегда чувствовала, что с тобой что-то не то…
— А разве ты можешь что-то чувствовать? — усмехнулся он. — Ты никого, кроме себя не замечаешь. Ты избалованная девочка, которой папочка всю жизнь потакал
— Это ты про себя? — презрительно спросила она. — А кто ты такой, чтобы я тебя замечала? Ты шестерка моего отца. Ты быдло, выполняющее для него грязную работу. А тебя, наверное, так злило, что какие-то «ублюдки» могут со мной спать, а ты нет…
Внезапно в голове Леры мелькнула догадка, и она сказала с еще большей ненавистью:
— Ах ты, мразина… Это всё ты… На Юлика покушение организовал. И на отца потом. Это всё ты, ублюдок сраный…
Беспалов погано ухмыльнулся, подхлестнутый новоприобретенным чувством собственной значимости.
— Двух зайцев убил. И отца твоего отвлек от расследования, и вас поссорил. Неплохо получилось. Вы даже расстались. Но ты снова не усидела на месте.
— Что тебе надо? — резко спросила Валерия.
Он лишь окинул ее молчаливым взглядом, и к этому взгляду не требовалось никаких словесных комментариев.
— Долго же тебе пришлось ждать, когда я совершу ошибку. Ты перепихнуться, что ли, хочешь? — Усмехнулась: — И всего-то? Вот ты смешной. Я на тебя полцарства могу переписать, а ты всего лишь трахнуть меня хочешь? — говорила она, стараясь не замечать лед, растекающийся по венам.
Место, которое еще вчера считалось убежищем, давало им защиту, комфорт и свободу, превратилось для нее в смертельную ловушку. Вокруг не было никого, кто мог ей хоть как-то помочь.
— Ничто не сравнится с этим удовольствием, Лерочка, — самоуверенно рассмеялся он.
Еще бы… Когда этот урод захочет ее изнасиловать, ему даже не придется тратить время на то, чтобы содрать с нее одежду. Она под одеялом голая.
Поэтому он не торопился. Смаковал каждую секунду ее беспомощности. Хотел по полной насладиться ее отчаянием.
Но Леру не заботило, что он сделает с ней сейчас. Ее волновало — как после этого выжить. Если Беспалов ее прикончит, Полевой тоже умрет. После того, что он сделал, у него не было никаких оснований оставлять их обоих в живых.
Пока что Лёшка ему нужен, чтобы ею манипулировать, но это скоро закончится.
Лера скользнула блуждающим взглядом по комнате, на долю секунды задержавшись на дверцах шкафа, и снова посмотрела на Беспалова:
— Не боишься, что я тебя кастрирую?
Он снова самоуверенно рассмеялся и посмотрел на нее уже без малейших попыток хоть как-то замаскировать в глазах цинизм, жестокость и сладострастное предвкушение пыток, которым собирался ее подвергнуть.
— Если ты попытаешься убежать — он умрет. Позвонишь отцу — он умрет. Любое твое лишнее движение, которое мне не понравится, будет означать его смерть.
Пульс застучал у нее
— Мне надо знать, что он жив. Докажи, что он еще жив…
— Тебе придется поверить мне на слово. Ты не в том положении, чтобы ставить какие-то условия.
— Тогда и ты сказки мне не рассказывай, что, если я буду послушной, всё хорошо закончится. Если ты ждешь, что я буду умолять тебя о пощаде, ты них*я не угадал. Я по своей воле никогда тебе не отдамся. Потому что ты ублюдок и мразь. Ты никто! Ты шестерка моего отца!
Беспалов терял свое хладнокровие, и Лера это видела.
— Подглядывал за нами? Видел, как мы трахались? А что ты видел? Как он меня лизал или как я ему сосала? Понравилось? Подрочил бы, успокоился. Или ты подумал, что у нас с тобой так же будет? — хохотнула она, не собираясь доставлять ему удовольствие своим страхом.
Ее смех был резкий и надтреснутый, но всё равно это был смех, который вывел его из себя.
Он вскочил со стула и бросился к ней. Лера попыталась убежать, но он швырнул ее на пол. Она расшибла колени и больно ударилась ребрами.
— Я не хочу делать тебе больно, Лера. Не вынуждай меня… — прошипел он, расстегивая брюки.
Когда он вторгся в ее тело, она содрогнулась больше от омерзения, чем от боли. Но долго терпеть эту пытку не пришлось. Беспалов, видимо, так возбудившись от ее слов и собственных воспоминаний, почти сразу кончил.
Она рванула от него, но он снова схватил ее за руку.
— Куда?
— Одеться хочу! Или ты боишься, что, если я трусы надену, ты их больше с меня не снимешь? — сдавленно засмеялась Лера, будто захлебываясь собственными смешками. — Бл*ть, да отъ*бись ты! Бежать некуда, машины нет, телефона нет… Куда я денусь…
Он не стал препятствовать, и Лера двинулась к шкафу. Распахнула дверцу, схватила джинсы. Беспалов сначала не выпускал ее из виду, а потом расслабился, увидев, как она одевается. Застегнув брюки, он отполз к стене и прислонился к ней спиной.
Лерка снова потянулась к полке, но уже не для того, чтобы взять что-то из одежды.
Замок на медицинском портфеле она могла открыть одной рукой. Секунда понадобилась, чтобы выхватить шприц с наркозом в самой большой дозировке.
Вторая — чтобы содрать упаковку вместе с колпачком от иглы.
Когда Беспалов, заподозрив что-то неладное, ринулся к ней, было уже поздно.
Резким ударом она вогнала ему в плечо иглу до самого основания и со всей силы нажала на поршень.
— Вот сука… — прошипел он, хватая ее за горло в агонизирующих попытках придушить.
Кислорода не хватало, в глазах заплясали яркие пятна. Потом рука на ее шее ослабла, и Беспалов повалился на пол.
Лера закашлялась, пытаясь отдышаться. Легкие сначала никак не принимали воздух. Потом ей удалось сделать короткий вдох. Она натянула на себя первую попавшуюся футболку и нашарила на постели свой телефон. Распахнув створку окна, выскочила на улицу и побежала в сторону моря, рухнув в песок почти у самой воды.