Осужден пожизненно
Шрифт:
Однако эта беспечная улыбка природы явилась для беглеца новым источником тревоги: его преследователи – Мак-Наб и Берджес – воспользуются благоприятной погодой, чтобы тщательно обыскать Чертову Дыру и ее окрестности и удостовериться в печальной судьбе своего недавнего арестанта. Он отполз от отверстия и приготовился спуститься еще ниже по каменистой тропинке. Солнце оживило и подбодрило его, и какой-то инстинкт подсказывал ему, что утес, напоминающий в своей верхней части соты, должен непременно иметь расщелину у своего основания, через которую во время отлива можно выбраться на каменистый берег. Пока он спускался, становилось темнее, и дважды он чуть не повернул обратно из страха угодить в пропасть. Ему казалось также, что заросшая водорослями тропа, по которой он полз, может сделать петлю и увести его снова в недра горы. Терзаемый голодом и сознанием того, что через несколько часов новый прилив зальет подземные проходы и отрежет
Он спустился футов на девяносто, прихотливый и извилистый путь его освещался лишь отсветом солнца, падавшим на стены галереи. Вдруг снизу словно в награду ему прорвался солнечный луч. Распутав два огромных клубка водорослей, как завесой преградивших тропинку, Рекс оказался в середине узкого каменного ущелья, через которое море всасывалось в Чертову Дыру.
На огромной высоте висела арка утеса. За ней виднелся зубчатый край круглого отверстия в «которое он упал. Он напрасно искал глазами воронку, давшую ему приют – ее не было видно. У его ног проходила трещина, такая узкая, что, казалось, он мог перескочить через нее. По этой трещине, как по каналу, бежал быстрый черный поток длиной в пятьдесят ярдов и устремлялся на высоту в восемь футов, под арку, где разбивался о зазубренные камни, блестевшие под солнцем– на дне круглого отверстия в верхней скале. Увидев эта, отважный арестант содрогнулся. Он понял, что место; на котором он стоял, во время сильного прилива заливается водой и что узкая трещина мигом оборачивается тогда подводной каменной трубой, длиной в сорок футов, выбрасывающей вверх огромные валы Южного океана.
Узкая полоска у подошвы скалы была гладкой, как стол. Тут и там зияли огромные, похожие на сковороды дыры с чистой водой, оставленной уходящим приливом. В трещинах камня жили маленькие белые крабы, и Джон Рекс, к своей радости, заметил изрядное число мидий, мясо которых, хотя и постное и едкое на вкус, было вполне пригодно для его пустого желудка. Прилепившись к плоской поверхности камней, там и сям виднелись засохшие моллюски, но он не стал их есть, так как они были чересчур солоны; мясистые, толщиной в человеческий палец моллюски большого размера, жившие в продолговатых, острых, как бритва, раковинах, оказались более съедобными, и он набрал себе достаточно пищи на обед. Поев и погревшись на солнце, он начал исследовать утес, у подошвы которого он так неожиданно очутился. Скалистый и обветренный, утес выставлял свою мощную грудь навстречу ветрам и воде, прочно держась на широком пьедестале, уходя в подводную глубину, возможно, на то же расстояние, что и в высоту.
Опутанный водорослями, приникшими к его телу, утес казался каким-то чудовищем из глубин, титаном, обреченным вечно и молча встречать ярость этого свирепого и безлюдного моря. Но этот неподвижный и безмолвный седой великан древности таил в себе жажду мщения. Стоя на широкой, опоясанной морем площадке, на которую не ступала ни одна нога человеческая, кроме его собственной, арестант увидел в углублении одного из гигантских, высушенных солнцем камней обломок мачты какого-то корабля. Облепленный ракушками и обвитый океанскими водорослями, так что гниющие канаты уже нельзя было отличить от покрывавшей их растительности, этот обломок мачты, некогда сделанной руками человека, как бы свидетельствовал торжество природы над людской изобретательностью. Старый утес, подтачиваемый снизу неумолимым морем, атакуемый сверху яростным ветром в вечном единоборстве с волнами, катящими свои валы от ледяных гор Южного полюса для того, чтобы бросить их на его железную грудь, стискивал добычу, вырванную из пасти всепожирающего моря. Можно было вообразить себе картину: обреченный корабль с командой обезумевших матросов разбился об утес и пошел ко дну, а слепой и глухой гигант схватил выброшенный волнами обломок и с диким торжеством прижимает его к груди.
Глядя на эту реликвию забытой катастрофы, Рекс испытал естественную эгоистическую радость. «Вот и топливо для костра!» – подумал он и стал отдирать щепки и деревянные обломки и сбрасывать их вниз. Солнце и шторма превратили дерево в трут, который должен был гореть на славу.
Разбив трухлявое дерево своим подкованным железом каблуком, Рекс отобрал столько, сколько ему было нужно, и, сделав мешок из своей рубахи, то есть связав рукава с воротником, поспешил в пещеру с запасом топлива. Он дважды проделал это путешествие, – приносил дерево и сбрасывал его на пол галереи. Он было собрался проделать его и в третий раз, но чуткое ухо его вдруг уловило плеск весел. Едва он успел опустить занавес из водорослей, закрывающий вход в пещеру, как выступ обогнула шлюпка, идущая с перешейка. На корме сидел Берджес; он, казалось, давал сигналы кому-то на вершине утеса. Рекс усмехнулся за своим прикрытием, разгадав маневр противника. Мак-Наб и его солдаты должны были искать наверху, а комендант – исследовать
Но это казалось малоправдоподобным. Он продолжал сидеть в засаде, и лодка прошла совсем рядом с ним, мягко скользнув в пролив. Он заметил, что обычно румяное лицо Берджеса было бледно и что левый рукав его был разрезан, обнаруживая повязку на руке. Значит, произошла какая-то схватка, и возможно, что его отчаянные дружки уже пойманы.
Он внутренне порадовался своей изобретательности и здравому смыслу. Лодка, появившись из-под арки, была уже в центре Чертовой Дыры и, изо всех сил удерживаемая гребцами, не двигалась с места. Джон Рекс видел, как Берджес осмотрел скалы и выступы и дал сигнал Мак-Набу, а затем приказал повернуть шлюпку к побережью, и Рекс свободно вздохнул.
Он с таким напряжением следил за этой опасной и трудной операцией, что не заметил того, что произошло в пещере. Если час тому назад вода схлынула, обнажив длинный риф из неровных черных камней и образовав как бы естественную лестницу, по которой он и спустился, то теперь все это было покрыто водой. Начался прилив, и море, втянутое в более глубокий туннель в той части утеса, которая была под водой, теперь выталкивалось под своды его пещеры с быстротой, угрожавшей затопить вход. Ноги Рекса уже промокли от налетавших волн, и когда он повернулся, чтобы бросить последний взгляд на шлюпку, он увидел зеленый вал, поднимавшийся к отверстию. Почти застилая дневной свет, он величественно катился сквозь арку. Берджес должен был немедленно отплывать, иначе шлюпка будет раздавлена, как орех. Комендант прекратил поиски трупа бывшего своего арестанта и поторопился выйти в открытое море. Шлюпку качнуло на гигантской волне. Джон Рекс, выйдя на галерею, с радостным удовлетворением увидел, как спина его обманутого тюремщика исчезает за спасительным выступом. Последние усилия преследователей оказались напрасными, и еще через час единственный проход к убежищу арестанта скрылся под волнами беснующегося моря.
Преследователи, убедившись в том, что он погиб, прекратили поиски. Пока что все идет хорошо. Теперь надо сделать последнюю отчаянную попытку – бежать из страшной пещеры, ставшей одновременно его убежищем и его тюрьмой. Сложив в кучу обломки дерева и разведя костер, после того как многократные усилия добыть огонь с помощью кремня и кольца от цепи, висевшей на его лодыжке, увенчались успехом, он грел свои окоченевшие члены у его веселого пламени и размышлял о том, как действовать дальше. Пока он был в безопасности, а съедобных моллюсков на этой скале хватило бы на много дней, но долго оставаться здесь нельзя. У него не было пресной воды. Правда, после холодной ванны он не ощущал в ней особой потребности, но соленые и едкие мидии уже начали пробуждать в нем нестерпимую жажду, которую нечем было утолить. Не позднее чем через сорок восемь часов он должен быть на пути к полуострову.
Он вспомнил о маленьком потоке, в котором его чуть не искупали злоключения предыдущей ночи, и преисполнился надеждой под покровом темноты обойти риф и достигнуть ручейка незамеченным. Но это было только началом его дерзновенного плана. Ему предстояло еще прорвать цепь собак и стражи, чтобы добраться до полуострова, а там ждать спасительного корабля. Он сознавал, что шансов на это у него очень мало. Если Габбет и другие пойманы, как он надеялся, – путь для него будет сравнительно свободен. Но если они скрылись… Он слишком хорошо знал Берджеса и был уверен, что тот не откажется от погони, пока есть хоть малейшая надежда поймать беглецов. Если все сложится так, как он хотел, придется продержаться, пока Блант его не найдет; а вдруг Блант вернулся обратно после долгого и тщетного ожидания?
Когда наступила ночь и пламя костра стало бросать причудливые тени, которые кивали ему из углов огромной пещеры, а снизу доносилось невнятное бормотание бездонных пропастей, Рексом овладел ужас одиночества. Неужели это спасительное убежище станет его склепом? Неужели ему, человеку, которого считают чудовищем, суждена чудовищная смерть – быть замурованным в этой страшной морской скале? Он попытался прогнать эти мрачные мысли, обдумывая план действий, но тщетно. Напрасно он пытался представить себе пока еще туманный, но твердо избранный путь к заветной цели – получить состояние исчезнувшего сына богатого кораблестроителя, выдав себя за него. Ум его, смущенный предчувствиями грядущих катастроф, не мог целиком предаться спокойному обдумыванию плана. Когда он воображал себе, как ему удастся обмануть ревнивую любовь женщины, которая спасла его, как он попадает в Англию, переодетый иностранцем, потерпевшим крушение, и потом предъявит свои права на состояние Ричарда Дивайна в качестве его единственного наследника, перед ним возникали кошмарные, пугающие видения, призраки смерти, с которыми он должен был бороться в одиночку в этой мрачной пещере.