Освобождаясь от пут
Шрифт:
Арес вздохнул и бросил наружу долгий взгляд. У него, по-видимому, шла внутренняя борьба насчет того, что делать. Но прибытие директора разрешило его дилемму.
– Квайетус, могу я поговорить с тобой? Конфиденциально, – добавил он и улыбнулся Аресу, который кивнул и убежал на квиддичное поле.
Дамблдор сел рядом с ним за слизеринский стол. Гарри быстро посмотрел вокруг. В Зале были только они двое.
– Так плохо? – доброжелательно спросил директор, и Гарри кивнул. – Знаешь, Квайетус, мы, в основном, не можем получить то, чего очень хотим. Наоборот.
– Я знаю, сэр, – Гарри уткнулся взглядом в пустую тарелку. – Просто… это так несправедливо. Почему я? Всегда я?
– Всегда считается, что сильные несут бремя слабых.
Гарри поднял на старика глаза и внезапно понял, что никогда не видел его с такого близкого расстояния. Теперь он мог видеть на пожилом лице следы усталости и печали, мог чувствовать, какое бремя давило на его старые плечи.
– Вы никогда не подумываете… бросить все, перестать бороться и уволиться? – немного нахально спросил он. Разве это было его дело?
Возможно, было, потому что Дамблдор не отказался отвечать.
– Я подумал однажды, когда встретил твоего отца. Он был сильнее меня, и я хотел передать ему все заботы и ответственность, лежащие на мне, но он умер.
Гарри покачал головой.
– Если он был так силен, то почему позволил Волдеморту себя убить?
– Он хотел спасти Северуса. Он считал более важным привести брата к свету, чем стать лидером светлой стороны. И, – его глаза уставились на зачарованный потолок, – он всегда отказывался считаться сильным. Он никогда не считал себя сильным. Подобно мне, когда я был в его возрасте, – перевел он взгляд на Гарри, – и подобно тебе. Ты знаешь, что напоминаешь мне его?
– Не только вам, – несчастно пробормотал Гарри. – Даже профессор Биннс путает меня с ним. Не говоря уже о других преподавателях, кроме профессора Фигг и профессора Вектор, которые не преподавали здесь пятнадцать лет назад…
Дамблдор усмехнулся.
– Я слышал о твоей истории и мистером Биннсом, – сказал он. – Ты признался, что являешься родственником некого гоблина, по имени Годрик…
– О нет, – вспыхнул Гарри. – Проклятый.
– Следи за языком, Квайетус, – в учительской манере поднял указательный палец Дамблдор.
– Это была фамилия Годрика, – Гарри душил смех.
Директор присоединился к его смеху.
– А что насчет нашего общего друга? – спросил Дамблдор.
– Какого?
– Северуса. Он в последнее время кажется более счастливым.
– Действительно? – лицо Гарри осветилось. – Я думал, что это только мое воображение.
– На него не так много жалоб. Студенты сказали, что он к ним более покладист.
– Я не могу этого почувствовать, – серьезно сказал Гарри. – На моих уроках он всегда придирается к гриффиндорцам, кроме Невилла и Гермионы…
– Потому что они не принимают тебя.
– Я знаю. Но не могу увидеть разницы.
– Он обходится с тобой так же, как с другими?
Гарри задумчиво прикрыл глаза.
– Не могу об этом судить. Различие слишком большое и резкое.
– Какое различие?
Гарри усмехнулся.
– Между моим четвертым и пятым курсом. В последнее время он не хочет меня исключить и заставить пить яд во время уроков.
– Тогда он к тебе снисходителен.
– Только нормален, а не снисходителен, – поправил Гарри, и они заговорили об их с Северусом общем исследовании по лечению оборотней. Они так углубились в беседу, что даже не заметили, как кто-то остановился рядом с ними.
– Кажется, в этом году у нас такая слабая команда, что даже без знаменитого Поттера Гриффиндор легко нас победил, – кипятился Северус, занимая место рядом с ними. – О чем вы беседуете?
– О твоем исследовании, – посмотрел на него Гарри.
– НАШЕМ исследовании, – поправил его Северус и бросил на директора очень гордый взгляд. – Квайетус – отличный коллега.
– Помощник, – возразил Гарри.
– Не верьте ему, Альбус. Он просто дерзкий обормот, – гордо улыбнулся он и обнял сопротивляющегося Гарри за плечи. – Но очень талантлив в зельях.
Гарри ярко вспыхнул и в смущении попробовал сбросить с плеч руку Северуса.
– Я не талантлив, Се… отец, – исправился он, когда увидел, как входят студенты, вернувшиеся с поля. Он снова сделал попытку сбросить руку, но, поймав гордую улыбку Северуса и веселое мерцание глаз директора, почувствовал, как его осенила идея. Он оставил руку Северуса лежать на плече, но наклонился поближе к Дамблдору.
– Знаете, директор, девчонки говорят, что отец довольно красив, когда улыбается, – как бы между прочим произнес он.
Следующее мгновение было бесценным. Дамблдор так громко рассмеялся, что все в зале с любопытством повернулись к ним. Улыбка на лице Северуса застыла, а его румянец превзошел самое дикое воображение Гарри. Но ему не потребовалось много времени, чтобы восстановить самообладание, по крайней мере, частично, потому что он все еще улыбался, хотя на этот раз улыбка была несколько злой.
– Да? – с любопытством обратился к Гарри Северус. – А что они говорят о тебе? Как насчет твоего фан-клуба?
– У меня нет никакого фан-клуба, – смущенно пробормотал Гарри, снова краснея и бросая на хихикающего директора неодобрительный взгляд.
– Это только вопрос времени, и я не смогу отогнать от нашей квартиры тоскующих девушек.
Гарри вскочил на ноги.
– Погоди, я тебя сейчас поймаю! – он угрожающе махнул рукой.
– Я так вас боюсь, молодой человек, – усмехнулся знаменитый мастер зельеварения, скрестив руки в ожидании.
– Я тебя не боюсь! Что бы ты ни думал.
– Посмотрим.