Освобождаясь от пут
Шрифт:
– Что?
Гарри сложил руки и бросил серьезный взгляд на Невилла.
– Так, так, мистер Лонгботтом! Проявляем любопытство, не так ли?
Гаррино подражание профессору Снейпу было почти идеально, кроме усмешки – он просто не мог усмехаться так профессионально, как Северус.
– Боже! Ты так похож на своего отца, Квайетус! Не пугай меня, пожалуйста! – рассмеялся Невилл, и даже Парвати подняла голову и улыбнулась. – А Гермионы здесь нет, она с Роном пошла в библиотеку за книгой двадцать минут назад.
– Пошли, найдем ее. Я не хочу рассказывать дважды.
Невилл с облегчением положил свою книгу на стол
– Эй, Квайетус, почему ты не отращиваешь волосы? Тогда ты был бы еще более похож на профессора Снейпа, – неожиданно сказал Невилл. – И твоя имитация была бы намного более похожа на правду.
Гарри развернулся на месте, чтобы посмотреть на Невилла.
– Только упомяни о сальности, и я прокляну тебя! – он угрожающе поднял палочку. Невилл просто отвел ее.
– Как бы я посмел сказать подобную вещь? Я хочу дожить до выпускного! – он покачал головой. – Итак? Почему ты всегда держишь их короткими?
– Мне не нравятся длинные волосы. И, но это секрет, Невилл, – он подмигнул другу, – я думаю, отец был бы более… человечным с короткими волосами. Или меньшим мерзавцем, если тебе так больше нравится. Этот стиль прически – его трагедия.
Они широко улыбнулись друг другу.
В библиотеке была только обычная группа рэйевенкловцев и несколько слизеринцев, которые осторожно поприветствовали Гарри, но ни Гермионы, ни Рона там не было.
– Если ты ищешь Гермиону, она вышла несколько минут назад. Я думаю, она и Уизли хотели побыть одни, – Арес шагнул к Гарри и улыбнулся Невиллу, приветствуя его. Круглолицый мальчик только моргнул от удивления. Слизеринец – и ведет себя хорошо?
– О, сказал Гарри, в то время как Невилл застыл от удивления, и почувствовал, что это прозвучало довольно глупо.
– Ты можешь прийти в нашу гостиную после ужина? У меня несколько вопросов по домашней работе по арифмантике, – добавил Арес.
– Хорошо, – кивнул Гарри, и вышел вместе с Невиллом. Это не будет его первый визит в слизеринскую гостиную, но он не чувствовал себя там комфортно. Она была слишком похожа на подземелье и враждебна. Арес знал его нежелание там появляться и ценил, что тот всегда соглашался присоединиться к Аресу, когда бы тот ни попросил.
– Почему ты дружишь со слизеринцами? – Невилл задал вопрос, который мучил его с того момента, как они вышли из библиотеки. Гарри остановился, вздохнул и повернулся к товарищу.
– Невилл, мой отец – декан этого факультета. Я с ними обедаю. Я знаю их и вижу, что, несмотря на общие предрассудки и предубеждения, там тоже есть хорошие люди, так же как плохие есть во всех других колледжах.
– Мой отец был гриффиндорцем…
Неприятное молчание повисло между ними.
– Давай найдем пустой класс, и я расскажу тебе новости. Гермионе придется подождать до завтра, – наконец сказал Гарри. – Я не хочу быть убитым ее свирепым бойфрендом.
Они снова улыбнулись и уже собирались войти в кабинет арифмантики, который был рядом, когда громкий голос прервал их разговор. Он исходил из класса, в который они собирались войти.
– Разве ты не видишь, Гермиона? Как? Ты такая умная, и ТЫ этого не видишь! Черт, я не могу поверить в это!
– Ты преувеличиваешь, Рон. Квайетус…
– Квайетус! Гнусный мерзавец дал имя своего братца-подельника своему избалованному, большеголовому, отвратительному сыну-ублюдку… Нет, Гермиона, это ты не понимаешь, что происходит.
Гарри напрягся, и его руки сжались в кулаки. Рон был настолько хорош, что задел всех, кто был ему дорог, одной фразой: его далекого отца, Северуса. И даже он был оскорблен. Он не был мальчишкой, которого описывал Рон!
– Ты несправедлив к нему, – раздался голос Гермионы. Она была настоящим другом.
– Я вижу его насквозь в отличие от тебя. Он старается пролезть в наш колледж, в наш класс своим невинно выглядящим способом, застенчиво улыбаясь, защищая обиженных гриффиндорцев в пустых коридорах и на улицах, он старается завоевать наше доверие, разве ты не видишь? Почему, как ты думаешь, он это делает? Почему? – голос Рона становился все громче и громче. Последние слова были сказаны так громко, что их невозможно было не услышать, однако Гарри и Невилл все еще стояли в коридоре. – Разве ты не понимаешь, что он пытается втереться к нам в доверие, в наш круг, на нашу сторону, как его отец, этот признанный убийца, который позволил Гарри умереть и теперь учит своего сына вести себя, как Гарри! Разве ты этого не видишь? Этот отвратительный проныра ведет себя, как Гарри! Все, что он делает, так похоже на него! Его жесты, слова, поведение! А почему? Чтобы разрушить нас, украв память о Гарри, обмануть нас, заняв то, что было местом Гарри в наших жизнях! И затем убить нас, как это сделал его отец, убивший половину моей семьи!
– Рон… – голос Гермионы был едва слышим.
– Да, он это сделал! – закричал Рон. – Перси видел его дело в Министерстве! Он убил целую семью, двоих родителей и двоих детей, ДЕТЕЙ, Гермиона! И теперь он учит здесь и обучает своего скользкого отпрыска действовать против нас! А Дамблдор верит ему, и защищает его и его сына, и теперь весь Гриффиндор верит ему, а не мне, и даже ты хочешь, чтобы я принял этого скользкого, подлого ублюдка, но я этого не сделаю! Никогда! Итак, ты должна решать! Ты можешь оставить меня и остаться с ним, или ты можешь поддержать меня, но в этом случае держись подальше от него! Пожалуйста, – умоляюще добавил он. – Я уже потерял Гарри. Я не хочу терять и тебя…
В этот момент Гарри почувствовал, что не может больше терпеть. Прижав ладони к пульсирующим вискам, он повернулся, чтобы убежать подальше от этого класса. Это было нелегко. Его ноги были словно сделаны из желе, его голова сильно болела, а его взгляд был затуманен. После нескольких неуверенных шагов он почувствовал, что сейчас упадет. Он взялся рукой за стену и прислонился к ней, чтобы сохранить равновесие, когда почувствовал, что его взяли под руку.
Он принял помощь, не задумываясь, и последовал за своим уверенным проводником, крепко закрыв глаза.
Он не хотел видеть. Думать.
Слова Рона жгли его изнутри, резали его, как любимый инструмент Эйвери, но это было намного больнее – не задумываясь, Рон дважды победил его: он заметил то, что не заметил никто другой: то, что Квайетус и был Гарри, а с другой стороны, он сказал Гермионе правду о Северусе, ту самую вещь, которая душила, мучила, преследовала его приемного отца, тот факт, что он убил людей, и это было главной причиной того, что он всегда отвергал возможность быть счастливым. Он привык говорить, что не заслужил счастья. И теперь Гарри мог прекрасно понять чувства Северуса, и был одинок и испуган.