Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

Глаза Лешего сузились. Теперь он смотрел на Евсее­ва в упор.

— Ты меня взглядом не сверли, сверленый уже, - проворчал Евсеев.
– Говори по существу: идешь или нет?

Леший убрал руки из-за спины, вытянул по швам.

— Иду, товарищ майор. Мне нельзя не идти.

— А чего это нельзя? — Евсеев пожал плечами. — Пыльченко твой подрос уже вполне, я считаю. В «мину- се» он не хуже тебя ориентируется, а в плане дисципли- ны и порядка так и сто очков вперед даст Так что не на­до, Синцов. Группа без тебя не пропадет. А ты тем вре- менем

со своими личными делами можешь разобрать­ся...

— Я сказал, что иду вместе с группой, — повторил Ле­ший.

— Здесь я решаю, кому идти, а кому оставаться, — за­метил Евсеев спокойно.

У Лешего желваки под кожей, как стальная арматура.

— Так точно, товарищ майор. Вы решаете.

Евсеев отодвинул папки с края стола, присел прямо ...на столешницу. Дал щелбана маленькому гимнасту на ; металлической подставке — тот крутанул два-три оборота на своем игрушечном турнике и застыл. Батарейки опять сели.

— Можешь идти, Синцов.

Леший стоял, не двигаясь.

— Иди, — повторил Евсеев, — Связь через каждый час, как я говорил. Никакой самодеятельности. Ника­кой партизанщины. Если что, я тебя из-под земли до­стану, из этого твоего «минуса» выковыряю.

Леший криво улыбнулся, развернулся кругом и на­правился к выходу.

— Это вряд ли, товарищ майор, — сказал он на про­щание. — Глубоко лезть придется, товарищ майор.

— Согласен, — примирительным тоном произнес Ев­сеев, - Но начинай готовить выход уже сегодня. Через два-три дня вопрос должен быть закрыт!

* * *

Конечно, у него была такая мысль: явиться на до­прос в шнурованных ботах до колен, с пурпурным Хааром и накладными клыками. Это был бы полный офигес. Н-да... Его бы наверняка внесли в Книгу сла­вы ФСБ. Ну, если не славы, то куда-нибудь все равно обязательно бы внесли. Папа с мамой лишь неуве­ренно похмыкали на этот счет, У них переговоры в Акапулько, а может, уже фуршет, а может, уже утро после фуршета. В «Скайпе» они то и дело как-то по­дозрительно подвисали на пол слове и, кажется, не поняли толком, куда Вампирыч собрался и в чем его проблема. А вот Марку Соломоновичу идея реши­тельно не вштырила. Отмел сходу. Зарубил на корню. Даже ножками потопал, а потом дышал и сосал вали­дол.

В общем, в Кабинете следователя Косухина Вампи­рыч оказался в обычной одежде, с обычным хаером и обычными зубами, чувствуя себя как бы раздетым и ра­зутым. И даже беззубым отчасти. Тоска, Косухин зада­вал ему тупые вопросы, Вампирыч тупо отвечал, Марк Соломонович сидел на стульчике у окна, продолжал дышать. А иногда не дышал. Это было важно, таким об­разом он как бы контролировал процесс.

— Да я как раз собирался его отнести куда надо, сма­зал даже!.. Ваши люди его у меня буквально из-под ру­ки выдернули!
– сказал Вампирыч.

Это он про обрез, найденный при обыске среди бе­лья под Вампирычевым диваном. Марк Соломонович одобрительно задышал.

— Что ж, нашли вы оружие почти месяц назад...
– Косухин озабоченно полистал что-то у себя в папке,

уточ­нил: — Даже два месяца. И только сейчас собрались?

Он явно сомневался, это было видно.

— Это не совсем так, - спокойно заверил его Вампи­рыч, покосился на Марка Соломоновича. Тот утверди­тельно прикрыл-глаза.

— Нашел - да, месяца два где-то... Сразу собрался отнести, а потом потерял. Ну... Или украли, я не знаю. А потом подбросили. Я вам свидетелей сколько хотите приведу. Десять, двадцать. Не вопрос. Там все в офигес пришли, когда узнали. Так расстроились из-за меня. Я ведь очень хотел отдать тот ствол. Очень боялся что- то нарушить.

У Марка Соломоновича из носа торчат две длинные волосины. Когда он дышит, они колышутся.

— Мой клиент хочет подчеркнуть, что он почти не касался оружия, — сказал Марк Соломонович внуши­тельно. — Ему претит любое насилие. Он пацифист по натуре.

Косухин скользнул по нему взглядом из-за бумаг.

— А как правильно, Марк Соломонович - пАцифист или пОцифист? — спросил Вампирыч. — А то товарищ вот неправильно напишет.

— Товарищ напишет правильно, - сказал Марк Со­ломонович.

Он был в этом убежден. Неофициальные переговоры с товарищем Косухиным прошли еще накануне и про­шли успешно. Товарищ Косухин все должен написать правильно.

А пока что — вопросы. Ответы. Опять вопросы. Ино­гда мудрейший Марк Соломонович переставал дышать.

Это значило, что Вампирыч говорит не то. Он поправ­лял своего клиента, вносил необходимые уточнения. А иногда произносил сентенции. В конце концов, странно, заметил Марк Соломонович, что законопо­слушного молодого человека подозревают в изуверском убийстве, в то время как настоящие убийцы и террори­сты, пособники, так сказать, разгуливают на свободе.

— Какие это убийцы и террористы?
– поинтересо­вался Косухин. Конкретнее нельзя?

— Да вот взять хотя бы этого... как его?

— Бруно Аллегро! — радостно подсказал Вампирыч.

Это тоже была домашняя заготовка Марка Соломо­новича. Отвлекающий маневр, так сказать.

— Карлик такой бородатый. Лучший друг Амира это­го вашего. Железного. Сидел с нами в «Козере». Расска­зывал, как они Кремль взрывали...

— Карлик? — переспросил Косухин. — Кремль?

Вампирыч энергично закивал: карлик, карлик.

И Кремль.

— Да он из «минуса» не вылезает, считай. И бешеный прямо. Сам чинарь такой, метр с кепкой, а - бешеный. Вот точно вам говорю: настоящий террорюга, от крыши до пола! Может, это он и почикал детишек ваших, на него похоже! Я же его видел там, в «минусе», мы все его видели!

Вампирыч увлекся, заговорил бойко и с выражени­ем. Волосы в носу Марка Соломоновича летали туда- сюда. Хорошо говорил Вампирыч.

— Мы же их тогда остановить хотели! И Бруно этого, и Амира вашего! Когда они под Кремль шли-то! А они шмалять по нам! Ну, а мы в ответ! Я одного подстрелил тогда еще — СаЛих его звали! Вот вам за Буденновск, го­ворю! За Каширку нашу! За Волгодонск!..