Освобождение Вены: роман-хроника
Шрифт:
Также без перебоев обеспечивались всем необходимым и войска правого крыла 3-го Украинского фронта.
Вследствие быстрого и безостановочного движения наших войск отступавший противник не успевал производить коренных разрушений на железных дорогах. Поэтому восстановление железнодорожных линий сводилось к исправлению повреждений пути на отдельных перегонах, восстановлению станционных путей, пунктов водоснабжения, восстановлению линий связи и освобождению путей от разбитого и сожженного подвижного состава.
Большой
9 МАЯ И ПОЗЖЕ
ИЗ ФРОНТОВОГО БЛОКНОТА
День Победы
Полк находился в Австрии, война для нас продолжалась.
В полдень двигавшийся на север батальон догнал командир полка. Взвизгнули тормоза, из-под колес выбились клубы пыли.
— Горчаков! Карту! — потребовал полковник у нового комбата.
Горчаков вырвал из моих рук потертую карту, бросился к «Виллису».
— Город видишь? — ткнул полковник в карту, в то место, где дороги сходились в пучок. — В двадцать ноль-ноль батальону быть на северной окраине. Вот здесь! — и одним движением вычертил на карте красный овал.
— Но это же больше полста километров! — не удержался комбат.
— Знаю! Сейчас подойдут автомобили, на них посадить солдат — и вперед! На месте не топтаться!
— Есть, понял! — отвечал капитан.
«Виллис» развернулся и умчался назад, а по колонне уже неслось:
— Командиры рот, к комбату!
Через четверть часа подошли грузовые автомашины. А еще через десять минут рота лейтенанта Кораблева рванулась вперед. На кабинах автомобилей установлены пулеметы, у солдат оружие наготове.
В лесу по головным машинам вдруг ударили пули. На дороге темнели деревья завала. Машины заскрипели тормозами, из кузовов посыпались солдаты.
— К бою! К бо-ою! — пронеслось от автомобиля к автомобилю.
Но еще до команды солдаты, скатившись в кюветы, стреляли из автоматов, карабинов, пулеметов по невидимой засаде, загоняли в гранаты запалы, туже натягивали пилотки, готовые схватиться врукопашную. Цепь поднялась разом.
— Ура-а! Впере-ед! — неслось в воздухе.
Захлопали гранаты. В шум боя вплелись басовитые очереди станковых пулеметов. Но будто споткнувшись, упал один солдат. Рядом с ним повалился второй…
Пока шел бой в лесу, водители растащили заминированный лесной завал. И снова мы устремились на север.
Утром автомобили ушли, и мы продолжили свой путь пешим порядком. Прошла рота Кораблева, за ней — связисты, с пулеметами на плечах проследовали пулеметчики.
За лощиной,
И вдруг шум моторов стих, и оттуда, от артиллеристов, донесся крик. Он был особенный, совсем не такой, когда шли в атаку. Потом послышалась стрельба, с шипением взвилась и рассыпалась на яркие звездочки ракета. Колонна стала, а крики все продолжались.
— Что там случилось? — забеспокоился капитан Третьяков. — Забара, сбегай, узнай, в чем дело!
Солдат закинул автомат за плечо, бросился к артиллеристам.
Из леса выскочил комбат:
— Что за стрельба? Почему стреляют?
В недоумении остановился лейтенант Кораблев, а за ним и вся рота. Сняв с плеч тяжелые пулеметы и коробки с лентами, пулеметчики глазели на артиллеристов.
— Что случилось? Может, атаковали фрицы?
— Какие фрицы! Там что-то непонятное. Сейчас узнаем.
Мы смотрели на возвращавшегося Забару. Он бежал, что-то кричал, размахивал руками, но голос его тонул в шуме. Солдаты бросились к нему:
— Да говори же, что там! Говори!
— Победа! Победа!
Мы недоуменно переглядывались:
— Какая победа?
Солдат едва переводил дыхание.
— Победа, товарищ капитан! — обратился он к Третьякову. — Победа! Германия капитулировала! Сегодня ночью подписан мир!
— Откуда им известно?
— По радио, говорят, поймали.
А по дороге навстречу колонне несся знакомый «Виллис» командира полка.
— Стой! — махнул рукой полковник. — Стой! Конец войне!
Мы никогда не видели таким нашего Батю. Всегда суровый, недоступный, с тяжелым взглядом волевого лица, теперь он был совсем другим. Взгляд потеплел, лицо осветилось. Его плотно окружили офицеры, сержанты, солдаты. Задавали вопросы, и он едва успевал отвечать…
Это было незабываемое время. И это утро в лесистых горах было по-особому прекрасным: свежим, розовым, искрящимся.
Победа! Конец войне!
В тот день, возвращаясь из штаба полка, я вдруг услышал за спиной женский голос:
— Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант!
Я оглянулся. Сбегая с дорожной насыпи, махала рукой девушка в военной форме.
— Здравствуйте! Не узнаете меня?
Я вгляделся в ее лицо, оно показалось мне знакомым.
— А помните Монор, что под Будапештом? Я — Люда…
И тут в памяти всплыл неоконченный вечер в компании девушек из армейского госпиталя, стоявшего по соседству с нашим полком. Я вспомнил: она сидела тогда рядом с Володей Порубилкиным.
— Я все это время надеялась встретить ваш полк, — продолжала девушка. — И никак не могла найти: не знала полевую почту. А сегодня узнала. Оказывается, мы стоим совсем рядом. Прямо по дороге, направо, километрах в десяти.