Освобожденный Иерусалим

Тассо Торквато

97

Как поступить ему? Терзая сердце,В нем борются и бешенство и нежность;И поддержать избитую он хочет,И в тот же миг убийцу наказать.Любовь ему подсказывает выходИ с нежностью возмездье примиряет:Одной рукой обняв Джильдиппе, онДругою меч заносит над султаном.

98

Но, слишком обессиленный, чтоб обаНамеренья свои исполнить сразу,Он и любви и ненависти долженНадеждам поневоле изменить.Султан ему отхватывает руку,Что служит для возлюбленной поддержкой;Та падает,

он – тоже и ееПритискивает тяжестью своею.

99

Так, срубленный секирой или бурей,Исторгнутый из почвы вяз кончаетСуществованье вместе с виноградом,Что обвивал его, пока он жил:И кажется, как будто бы он стонетНа тех ветвях, что лаской украшали,Его чело, и на плодах, что самРаздавливает он теперь нещадно.

100

Так гибнет Одоард: одно в нем чувство,Одна в нем скорбь – об участи Джильдиппе;Сказать друг другу силятся «прости»,Но вздохами лишь могут обменяться.Последний взгляд, последнее объятье,Последний поцелуй; в одно и то жеМгновение смыкаются их векиИ души отлетают в небеса.

101

Молва внезапно крылья расправляетИ всюду новость страшную разносит.Доходит чрез надежного гонцаОна и до Ринальда: чувство долга,Привязанность, печаль и гнев герояВоспламеняют к мести беспощадной;Но, гордого Адраста встретив, онДругого в нем противника находит.

102

«Вот жертва, что мой меч себе наметил!Тебя я по доспехам узнаю.Весь день тебя искал я; многократноВыкрикивал твое повсюду имя.Хочу сложить к ногам моей богиниЯ голову твою: так выходи же,Армиды враг, с защитником ееНа поединок злобы и отваги!» —

103

Так варвар восклицает и наноситУдар по голове Ринальду страшный.Хотя героя шлем не поврежден,Но сам он пошатнулся. Вслед за этимСмертельно ранен в бок могучий варвар.Он падает, чудовищный гигант,Властитель необузданный, сраженныйВ последний раз единственным ударом.

104

При виде поражения такогоОт ужаса сердца все замирают;И даже Сулейман, сам Сулейман,Колеблется, трепещет и бледнеет,Уверенный в погибели своей,Впервые он теряется в сомненьях.О Небо! Всем Ты управляешь в мире,И все Твоей покорствует деснице.

105

Хотел бы он вступить в единоборство,Хотел бы на Ринальда налететь;Но он в себе уж не находит большеТого огня, что в нем пылал недавно;Не чувствует он прежних сил в себе;Не чувствует отваги прирожденной:Какой-то ужас тайный гасит злобуИ сдерживает рвенье боевое.

106

В бреду так представляется больному,Что он куда-то силится бежать,Но двинуть ни рукою, ни ногоюНе может и на месте остается;Хотелось бы ему промолвить слово,Но языком не шевельнуть ему.Одолевают мысли Сулеймана,Лишь мысли нет о сдаче иль о бегстве.

107

Ринальд на Сулеймана налетает,Как молния; сопротивленья малоОказывает тот и, умирая,Все

так же неизменно смел и тверд.Не делает попытки ни малейшейОн от ударов грозных уклонитьсяИ принимает их без вздоха: всеВеличием и гордостью в нем дышит.

108

Так вождь-боец, что в долгую войнуТо падал, то вставал еще ужасней,Подобно баснословному Антею,На этот раз, упав, не встанет больше.Все узнают о гибели его;Фортуна ж не колеблется отныне:Меж христиан внедрившись, направляетОна свои удары на неверных.

109

Последняя надежда мусульманства,Не оправдав названья своего,Бежит постыдно и отряд бессмертных;И с ним бежит калифов знаменосец.«Несчастный! – восклицает Эмирен,Путь беглецу внезапно преграждая, —Из тысячи я выбрал не тебя ли,Чтоб с честью это знамя охранять?

110

Я, Римедон, тебе его доверилНе для того. О жалкий трус! СредиВрагов военачальника ты видишьИ все ж его решаешься покинуть?Чего ты хочешь? Жизни? Так вернись,Вернись со мной; твой путь ведет лишь к смерти.Сражаться – для тебя одно спасенье,Путь чести есть единственный путь к жизни».

111

Заставив Римедона устыдиться,Других не упрекает Эмирен:Угрозы и удары расточая,Он заставляет их о самой смертиЗабыть перед возможностью ее;И вновь он окрыляется надеждойПри виде собирающейся ратиИ Тизаферна доблестных деяний.

112

И вправду этот день для ТизафернаДнем вечной славы был: он смял нормандцев,Бельгийцев в бегство обратил; Герньер,Рожер, Герард – все от него погибли.Уверенный, что подвиги егоПрославленное имя обессмертят,Не бережет он жизни и стремитсяЛишь в те места, где бой всего опасней.

113

Ринальда видит он и узнает,Хотя его одежда боеваяПоблекла уж и весь орел в крови.«Вот, – говорит он, – страшное мгновенье.О Небо, помоги мне! О Армида,Свидетельницей будь моих усилий!О Магомет! Коль мертвым враг падет,Тебе я посвящу свои доспехи!»

114

Обеты не доносятся до Неба,И Магомет мольбы не слышит жаркой!Меж тем в себе он распаляет гнев,Его огнем любви воспламеняя.Так лев свирепый, чтобы кровожадностьУсугубить, себя по бедрам бьет.Исполненный и ярости и мощи,Он быстро нападает на Ринальда.

115

Ринальд летит навстречу. ХристианеИ сарацины, видя двух героев,Как бы по уговору, отступают,Чтоб поединка круг расширить им;Забыты все враждебные их чувства,Забыты и опасности войны,И общее устремлено вниманьеНа битву, что других всех битв страшней.

116

Удары лишь наносит Тизаферн;С ударами Ринальд наносит раны.Неверный весь в крови, с разбитым шлемомИ со щитом, уж ни на что не годным.Армида видит мстителя почтиПогибшим; все от ужаса трепещет:Мгновение одно лишь рассекаетЗащитников ее непрочный узел.