Освобожденный Иерусалим

Тассо Торквато

117

Вокруг ее блестящей колесницыУж пустота: победа ускользнула,На месть надежды нет; ей цепи рабстваМерещатся и ненавистен день.Растерянная, яростная, сходитОна на землю, на коня садитсяИ с поля, как преступница, бежит,Но гнев и страсть с собой уносит в сердце.

118

Так древле Клеопатра убегала,Антонию сражаться предоставивС Октавием счастливым. СамогоСебя предатель, но невольник верныйЛюбви, пренебрегает он победой,Чтоб за своей возлюбленной лететь.Так поступить и Тизаферн хотел бы,Но

от Ринальда он уйти не может.

119

Утратив созерцанье красоты,Им страстно обожаемой, неверныйКак будто день утрачивает ясный:В отчаянье к врагу оборотившись,Он в лоб ему удар наносит страшный.Шатаясь, пригибается герой.Так наковальня в мрачных недрах ЭтныДрожит под тяжким молотом циклопа.

120

Но быстро выпрямляется он снова,Мечом пронзает латы ТизафернаИ через кожу, мясо, между реберДо сердца проникает острием.Оно выходит сзади, образуяДве раны: на груди и на спине —Два выхода широкие, как будтоНа выбор для души освобожденной.

121

Герой глазами ищет христиан,Чтоб помощь оказать, иль сарацинов,Чтоб в бой вступить; но все уж в полном бегстве,И по земле разбросаны знамена.Резню он прерывает: тот огонь,Что пожирал его, как будто гаснет;И мысль его летит за одинокойПокинутой красавицей-беглянкой.

122

Он видел, как она бежала; жалостьЗовет его к участью и к заботам.Он вспоминает, что в последний мигБыть рыцарем ее дал обещанье,И по следам коня ее внезапноПускается. Армида в это времяНаходит место, где осуществитьНамеренье отчаянное хочет.Она благодарит счастливый случай,Что этот мрачный и уединенныйПриют ей указал. Сойдя с коня,Она бросает лук, колчан и стрелыИ говорит: «Что пользы мне в тебе,Злосчастное оружие! Ты мщеньюНе послужило моему, останься жНавеки здесь, в пустыне, погребенным…

124

Так много стрел еще, и ни однаИз вас омыться кровью не способна?..Грудь варвара пронзить вам не под силу:В грудь женщины проникнуть попытайтесь…Моя открыта вам, и пусть искупитОна и немощь вашу, и бесчестье…В ней слишком много нежности, увы!Владычица-любовь про это знает.

125

Я вас прошу, лишь смерть пошлите мне…Отчаянье и вы, вот весь мой жребий…Несчастная Армида! Исцелила бХоть смерть мое израненное сердце,И мой огонь угас бы вместе с жизнью!А если яд губительный за мнойПоследует и в недра преисподней?Любовь! Любовь! Покинь свою добычу!

126

Пусть только месть и ярость скорбной тениМоей навеки спутницами будут!..Иль пусть не ада мрачные пространстваОни терзают, нет, а иноверцаЖестокого, что мною пренебрег!Пусть по ночам в безмолвии зловещемОни тревожат сон его, вокругРаспространяя смертный страх и ужас!»

127

Так говорит и, умереть решившись,Стрелу острее прочих выбирает;И в тот же миг является Ринальд,Является и видит, что готоваОна уж прекратить свой жалкий жребий.Стремительно бросается он к нейИ схватывает за руку, в которойСверкает смертоносное железо.

128

Армида,

обернувшись и увидяРинальда, испускает громкий возглас,Глаза от черт любимых отвращаетС презрением и падает без чувств.Так лилия, подрезанная в стебле,Беспомощно к земле головку клонит.Одной рукой Ринальд царевну держит,Другою грудь спешит освободить.

129

Он смачивает жалости слезамиИ шею и лицо злосчастной девы;Она в себя приходит и глазаПриоткрывает наконец. Так розуОтцветшую живят Авроры слезы.И троекратно вновь смыкает веждыАрмида, лишь не видеть бы того,Кто так и ненавистен ей, и дорог.

130

Пытаясь руку мощную РинальдаСвоей рукой ослабшей оттолкнуть,Она его невольно заставляетЕе сжимать еще плотней и крепче.Смиряется она, горючих слезОбильным разражается потокомИ, не глядя упорно на героя,Такую держит речь ему: «Кто, варвар,

131

Привел тебя сюда? Равно жестокийИ в бегстве, и в возврате, ты даешьМне смерть и хочешь жизнь мою продолжить!Какой позор еще, какие мукиГотовишь ты Армиде злополучной?..Известны тайны мне, каких изменникНе ведает… Но что могу я сделать,Когда и умереть не в силах я?

132

Обидно для твоей бы славы было,Когда б за колесницею твоеюТа женщина не шла, что, лживость клятвТвоих познав, и мощь твою познала.Одна лишь смерть меня утешить может,Но я не у тебя ее прошу.О варвар! От руки твоей и смертьБыла бы для меня ужасной карой.

133

От ярости твоей спасусь я все же.В цепях бессильна я с собой покончить;Но, чтобы умереть, есть у меняИные средства: их ты не отнимешь.За эту мысль благодарю я Небо.Оставь пустые ласки при себе…Изменник! Сколько в нем еще притворства!Как он моим играет легковерьем!»

134

Воитель слезы жалости чистейшейМешает со слезами и любвиИ гнева, что текут из глаз прекрасных.«Армида, – говорит он, – успокойся!Не жребий униженья и презреньяГотовлю я тебе: престол державный.Я, я – твой враг? И был и остаюсьЯ рыцарем, рабом твоим навеки.

135

Взгляни в глаза мои, когда не хочешьМоим словам поверить: ты увидишь,Как чисто рвение мое. КлянусьТебя восстановить на троне предков.Ах, поскорей бы свет небесный в душуТвою проник и тьму ее рассеял!Тогда на всем Востоке твоегоМогущественней царства не нашлось бы».

136

Он к ласковым речам своим и просьбамПримешивает вздохи и рыданья.И вот в глазах Армиды гаснет гнев:Одной любви в них остается пламя.Так тает снег от солнечной улыбкиИль от дыханья нежного зефира.И слышит он: «Приказывай рабе;Твои желанья ей законом будут».

137

Вождь египтян меж тем находит знамяВладыки своего в пыли: сраженныйГотфридом, умирает Римедон,Отряд же весь повержен иль рассеян.Отчаянье его воспламеняетВ последний раз: теперь он ищет смерти,Но от руки, которая могла быПрославить поражение его.