Освоение времени
Шрифт:
— Я, — озадаченно отозвался Иван и слегка отодвинулся в глубь клетки. — А ты кто?
— Та, которая недавно говорила с тобой, шлёт тебе привет.
Минуту назад виделись, а уже привет, — хотел сказать Толкачёв, но вопрос его был другим:
— Что с ней? Где она?
Полные губы исказила гримаса, угрюмо сдвинулись брови.
— У друзей, — отрывисто и иным голосом сказал незнакомец, ему явно не нравилось произнесённое слово.
«О друзьях так не говорят», — насторожился Иван.
— И?.. Она что-нибудь, кроме привета, велела мне передать?
— У тебя есть огонь, — уверенно и с нажимом сказал обладатель поистине широкого диапазона голосовых связок — сейчас в нём слышался мощные обертоны командира батальона, при котором начинал свою службу Иван.
— Это она мне… — начал, было, он и осёкся.
— У тебя есть огонь?
Глаза нечаянного собеседника обозначились и вспыхнули собственным светом. Их взгляд, казалось, прожигал Ивану мозг, и он отшатнулся ещё дальше. Прутья клетки впились в спину.
Не могла Напель спрашивать об огне, так как видела его и предупреждала. Что-то тут не так.
— Нет у меня… Нет у меня никакого огня. Почему ты спрашиваешь? Зачем это тебе знать?
— Жа-аль…
Глаза густобрового потухли и стушевались, губы сложились в презрительную ухмылку. Свет померк, и незнакомец растворился в темноте. А, спустя несколько секунд, подал голос Элам:
— Командуют тут всякие! А ты, первородный… Говорил тебе о Напель, будь она неладная. Не к добру она приблизит, а к злу… Ведьма она и женщина. С ней надо говорить только тогда, когда хочешь потомство оставить. Ты же решился просто так… Не-ет, я-то думал — выиграл… А-а…
Не обращая внимания на скулёж сопроводителя, Иван стал на дорогу времени. Здесь ему сразу бросилась в глаза непонятная конструкция Хема, маячившая в двух шагах от клетки. Синий рюкзак висел на нём. Похоже, Хему он не мешал, либо ему было невдомёк от него избавиться, поскольку был обыкновенной машиной.
Несмотря на предостережение Напель и странную любознательность недавнего визитёра, у Ивана возникло искушение пережечь перекладины и вылезти из клетки. А там будь что будет.
Однако неразрешимой пока что оставалась задачка с Хемом. Ведь он недаром денно и нощно сторожит его здесь. Почему? Может быть, ему уже известно о возможности Подарка убежать? Или он просто приставлен к нему вне зависимости от его поведения? И что будет, если Хем его опять поймает? Повторится ли всё сначала или он доставит его в другое место, более безнадёжное для побега, чем сейчас? Или наоборот?
И всё-таки, не сейчас, так позже, но из клетки надо будет выходить.
Но куда после того податься? Если даже Хем не будет мешать или его удастся обойти? Как вернуться в своё время?
Иван в нерешительности постоял, скучно оглядывая поле ходьбы.
Где будущее, где прошлое?
Последняя мысль придала ему внимательности. Находясь в клетке, направление не особо определишь… Так… Ну, конечно. Его протащили через предел. И будущее — там… Но смущали близкие — лет на тысячу, может быть, больше, — неприступные горы для прохода в будущее. Они стеной тянулись в одну и другую сторону до горизонта. Это могла быть тыльная сторона его гор недоступности в прошлое, или эту стену образовал Пекта Великий, замкнув время для всего живого. Иван не знал. Зато препятствий в прошлое поля ходьбы не было, оно простиралось до неведомых глубин.
Можно, конечно, податься в прошлое. Но там его никто не ждёт. Для него и дом, и друзья — всё в будущем. А на пути туда — стена. Пока найдёшь туннели, если они есть, конечно, пока по ним будешь двигаться… Не Хем, так нечто иное сто раз успеют напасть на него, спеленать и унести либо снова сюда, либо в другие края и времена.
Он собрался уже вернуться в реальный мир, но тут у него в глазах зарябило. Иван поморгал и протёр глаза, однако в стороне прошлого явно что-то появилось и обрело контуры. Какая-то завеса… ячеистого строения. Слабое такое мерцание, будто стекольная свиль под разным углом зрения. Иван смежил веки, постоял, успокоился, а потом открыл глаза — и ничего не увидел.
Показалось, облегчённо подумал он, но червь сомнения остался и беспокоил. С тем он и вернулся в реальный мир. Здесь царили ночь и запахи осени.
Иван меланхолично обозревал темноту до тех пор, пока не заснул в неудобной позе.
Утром начался переполох.
Гхор с глазами в пол-лица и охрана Подарков искали пропажу. В клетке напротив никого не было. Гхор ругался непотребно и пытался воспроизвести появление Напель, как это он проделал перед дурмами — его рука что-то там, внутри, нажимала, однако Подарок не думал объявляться. Устав, Гхор стал взывать к исчезнувшей узнице, чтобы она вернулась на место. Затем он стал ей угрожать всеми карами. Не помогло.
Кстати, он её называл Напелью…
Сопроводителям, а их у Напель оказалось пятеро, связали руки и ноги. Гхор, тыкая заострённой, памятной Ивану, палкой то в одного, то в другого сопроводителя, с безумным видом выслушивал их вскрики и допытывался, куда подевался Подарок, который был им доверен, и который они сопровождали, а значит, должны были его беречь как самих себя. Те выглядели отупевшими и полусонными, всё отрицали и повторяли о своей непричастности ко всему — они ничего не видели и не слышали.
Кончилось всё на глазах у Ивана обыденно и страшно: сопроводителей Напель, не торопясь, прирезали и так связанных по рукам и ногам, бросили на дороге.
Эламы тряслись от испуга.
— Говорил тебе!.. То же самое, что с Курловыми, и с нами будет… Целый порядок Эламов ни за что, ни про что исчезнет. Не-ет… Привяжусь к клетке… Нет, свяжусь с тобой верёвкой. И если тебя попробуют украсть, то пусть это сделают вместе с нами… Как мы промахнулись… Говорил тебе, она ведьма, а ты с женщиной говорить просто так вздумал…
Иван уже собрался прервать его и напомнить, что нельзя зацикливаться на одном и том же утверждении — надоедать начинает.
Помог Гхор.
Он неожиданно объявился рядом и накричал на Эламов на незнакомом Ивану языке с тремя, кроме имени, расшифрованными лингвамом словами: Анахор ждёт… никому… назад…
Эламы кротко выслушивали его речь и часто кивали головой. Потом Гхор решил почему-то уколоть Подарок заострённой палкой. Может быть, удостовериться в его наличии и не исчез ли он вслед за Напель. Делал он это с бессмысленным выражением на лице, как будто не понимал ни своих действий, ни их последствий.